Новости Калужской и Боровской епархии

2 Октября 2017
01 Октябрь 2017

Доклад Е.Г. Балашовой на Международной конференции «Бережное хранение культурных и духовных ценностей в стенах монастыря»Доклад Балашовой Елены Григорьевны, сотрудника Синодального ОРОиКа "О новомученицах и исповедицах Церкви Русской" на выездном заседании круглого стола "Служение женщин на благо Отечества в XX веке".

Ознакомиться с презентацией

В октябре 2013 года профессор ПСТГУ протоиерей Александр Мазырин привел в докладе статистические данные о женщинах, прославленных в Соборе новомучеников и исповедников Церкви Русской.

«За все время от Крещения Руси до падения Российской империи было прославлено около 370 русских святых, из которых всего 10 женщин, причем почти все – княжеского рода, хотя, зачастую, и принявшие монашеский постриг». Ныне же в списке общецерковно почитаемых новомучеников и исповедников Российских вместе с Собором новомучеников, в Бутове пострадавших, память которых мы недавно праздновали, значится более 1760 имен, из них женщин – 181 . Среди них, кроме царственных страстотерпиц: 49 монашествующих, 41 послушница и 87 мирянок. Конечно, дело не в сравнении цифр, это просто статистика, ведь репрессии в первую очередь были направлены против духовенства – архиереев, священников, диаконов Русской Православной Церкви.

Когда мы говорим о новомученицах, в первую очередь мы вспоминаем имена святых царственных страстотерпиц императрицы Александры и царевен Ольги, Татианы, Марии и Анастасии, а также преподобномучениц Великой княгини Елисаветы и инокини Варвары. У многих в последнее время на слуху и имя святой мученицы Татианы Гримблит, известной своей активной помощью заключенному духовенству и верующим, писавшей проникновенные стихи о вере, неоднократно подвергавшейся арестам и расстрелянной в сентябре 1937 г. на Бутовском полигоне под Москвой; преподобномученицы Марии Гатчинской, в течении 20 лет прикованной болезнью к постели и кротко переносящей страдания, но, несмотря на это арестованной в феврале 1932 года и через два месяца, 17 апреля, скончавшейся в тюремной больнице; блаженной исповедницы Матроны Анемнясевской, слепой и увечной праведницы, в течение 60 лет смиренно претерпевавшей болезни и, по сути, неподвижность, арестованной в 1935 году и направленной на принудительное лечение, где она и скончалась через год, 16 июля 1936 года. Обеим праведницам Господь дал дар утешения, к ним приходили не только миряне, но и священники и даже архиереи. Тысячи людей, приезжающие в паломничество в Дивеево, стараются посетить и находящееся неподалеку село Суворово (бывшее Пузо), чтобы поклониться святым мученицам Евдокии Шейковой, Дарии Тимолиной, Дарии Сиушинской и Марии, расстрелянным 18 августа 1919 года, чьи мощи почивают в Успенском храме этого села. Мученица Евдокия несла подвиг юродства ради Христа, бывшие с ней хожалки годами спасались рядом со своей духовной наставницей, все они добровольно последовали вместе с ней на смерть. Арестовав святую Евдокию и ее келейниц, безбожники непрерывно били Дуню больше суток, сменяя друг друга. Когда побои прекратились, она упросила солдата позвать священника. Батюшка исповедовал и причастил мучениц за два часа до их расстрела. И в день казни, и позже Господь прославлял Своих угодниц многими чудесами.

Но большинство имен прославленных новомучениц остается мало известным и почти совсем не почитаемым нашими современниками, и еще большее число святых подвижниц известно одному Богу и еще не явлено миру.

В Соборе новомучеников, в Бутове пострадавших, из 286 человек – 42 женщины. В один только день, 14 марта 1938 года, на Бутовском полигоне были расстреляны 7 женщин, ныне канонизованных в Соборе новомучеников и исповедников Церкви Русской. Это мученица Надежда Аббакумова, мать четверых детей, 10 лет бывшая старостой храма; преподобномученицы Евдокия (Архипова), инокиня Казанского монастыря в Рязани; и пять послушниц разных монастырей Ольга, Александра, Дария, Анна и Матрона.

Что же касается в целом исповеднического настроя женщин, то не могу не привести еще данные из того же доклада отца Александра Мазырина: по данным переписи населения 1937 года из почти 45 (44,9) миллионов мужчин православными себя назвали чуть больше 14 (14,1) миллионов, то есть менее трети, из более чем 53-х с половиной (53,6) миллионов женщин – более 27 с половиной (27,6) миллионов, то есть более половины .

Женский подвиг в Церкви ХХ века многообразен. Особое место занимают труды женщин по помощи пострадавшим за веру – от сбора средств до непосредственного посещения заключенных, к которым женщины приезжали и в лагеря, и в ссылки, порой будучи их родственницами, а порой выдавая себя за таковых. Причем бывало, что женщины привозили не только белье, одежду, пищу, но и даже главное – Святое Причастие, например, в виде «сухариков».

Женщины сохраняли верность Христу в самых разных обстоятельствах. И, конечно, надо помнить, что женщина, созданная как помощница мужчине, и в годы гонений часто совершала свой подвиг именно в этом качестве – помогая мужчинам – архиереям, священикам, своим верующим мужьям и братьям. Часто именно женщины становились старостами храмов и даже монастырских общин. Так, в течение 13 лет старостой храмов, где находилась тайная община Высоко-Петровского монастыря была Варвара Александровна Платонова, которая, живя в миру, вела, по сути, монашеский образ жизни. Будучи духовной дочерью настоятеля этого монастыря архиепископа Варфоломея (Ремова), она отвечала за организацию помощи заключенным, а в 1935 году сама была арестована вместе с владыкой и другими активными членами общины.

Среди пострадавших за Христа – представительницы всех сословий и общественных групп: дочери священников, дворянки, жительницы городов и сел, работницы фабрик, крестьянки. Все они готовы были пострадать за Христа и Его Церковь, порой скромно и кротко совершая молитвенный труд, порой истово защищая храмы от разорения и закрытия.

На среднике иконы Собора новомучеников и исповедников Церкви Русской мы видим святых жен, чьи имена не надписаны, чем показана массовость женского подвига в годы гонений. Женский подвиг показан и на отдельном, двенадцатом клейме. Мы видим супругу священника с детьми во время ареста ее мужа. Имя святой не надписано по той же причине. Женщина, многодетная мать, ведь большинство семей духовенства были многодетными, изображена в белом платке – это те самые «белые платочки», как называл их святитель Патриарх Тихон, которые оставаясь «на свободе смиренно и кротко, незаметно совершали свое христианское служение: сопровождали священнослужителей в гонениях и ссылках, простаивали ночи напролет у тюремных дверей, чтобы сделать передачу, оберегали оставшиеся храмы, спасали святыни от грабежа и разорения... На них же лежало воспитание детей, потерявших отцов» .
Но не только это клеймо показывает женщин-мучениц. Мы видим женщин среди соловецких, бутовских мучеников, конечно, алапаевских и екатеринбургских царственных страдальцев, среди подвергшихся суду вместе со священномучеником Вениамином Петроградским, среди тех, кто безбоязненно приходил к стенам Донского монастыря получить благословение находящегося под арестом Святейшего Патриарха Тихона, идущих в крестном ходе прямо на нацеленные на них ружья красноармейцев, как это было не только в Астрахани, изображенной на клейме, но во многих других городах и селах.
Одной из первых жертв кампании по изъятию церковных ценностей стала мученица Анастасия, фамилия ее осталась неизвестной. Она была застрелена на ступенях Воскресенского собора города Шуи 15 марта 1922 года вместе с еще тремя мирянами. В этот день на соборной площади с утра стал собираться народ, в основном женщины, чтобы не допустить разорения церкви. Милиции был дан приказ разогнать толпу. Именно после событий в Шуе и появилось известное письмо Ленина от 19 марта 1922 года, в котором говорится: «...мы должны именно теперь дать самое решительное и беспощадное сражение черносотенному духовенству и подавить его сопротивление с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий. ...Чем большее число представителей реакционного духовенства и реакционной буржуазии удастся нам по этому поводу расстрелять, тем лучше» .

В Соборе новомучеников и исповедников Церкви Русской прославлены 90 преподобномучениц – игумений, монахинь и послушниц разных монастырей. В качестве примера расскажу о преподобномученицах Дивеевского монастыря. Инокини Марфа и Пелагия (Тестовы), сёстры из бедной крестьянской семьи, после ликвидации монастыря нашли пристанище у верующих людей. Их судьбы похожи на судьбы тысяч монахинь в годы гонений. Они жили при храмах в разных селах. Главным занятием матушек было чтение в храме, молитва. Верующие люди относились к ним с уважением, приходили спросить совета, просили молитв о себе и близких, помогали матушкам выжить, делясь с ними продуктами и деньгами. Независимо друг от друга, обе сестры были арестованы в ноябре 1937 года и приговорены к заключению в Карагандинский лагерь в Казахстане сроком на 8 лет. Встретиться в большом лагере им не довелось. Вряд ли они даже знали о том, что находятся рядом друг с другом. Трудились они добросовестно, что отмечало даже лагерное начальство, терпеливо перенося голод, тяжелые условия лагеря, болезни. Как и многие другие, тяжкий труд они воспринимали как крест, который несли ради Христа. Скончались они в лагерной больнице, одна в 1941-м, другая в 1944-м году.

Другая дивеевская монахиня, преподобномученица Ксения (Черлина-Браиловская), была арестована в 1933 году. Она также находилась в Карлаге, но и там не оставляла христианского служения ближним. Она ходила служить панихиды на казачьи могилы за погибших людей, как говорится в следственном деле, «устраивала нелегальные моления на сопках, где выложила из камней крест». 15 сентября 1937 года матушка Ксения была расстреляна.

Преподобномученица Чувашская Тамара (Сатси), будучи заведующей Чебоксарской женской монашеской общины (позже игуменией), когда власти намеревались упразднить общину, не побоялась обратиться к ним с письмом, в котором говорилось: «Закрытие общины будет посягательством на ту свободу веры, которая подтверждена самим же советским правительством. ...мы... ни в коем случае не можем согласиться на уничтожение нашей святыни, каким бы благовидным предлогом это не объяснялось». Матушка скончалась в лагере 1 мая 1942 года.

При арестах женщины, не признавая себя виновными в приписываемой им контрреволюционной деятельности, нередко ясно говорили о своей позиции по отношению к советской власти. И хотя надо критично относиться к протоколам допросов советских карательных органов, приведу цитату из следственного дела княжны Киры Оболенской, в 1918—1930 годах работавшей преподавателем и библиотекарем в разных школах Петрограда (Ленинграда), активной участницы Александро-Невского братства. «Мои разногласия с Конституцией советской начинаются от вопроса об отделении церкви от государства... карательную политику Советской власти, как террор и пр[очее], считаю неприемлемыми для гуманного и цивилизованного государства...» . Она была расстреляна 17 декабря 1937 года, как и другая мученица, ее сподвижница по Александро-Невскому братству, Екатерина Арская.

Некоторые женщины, пострадавшие за Христа, по благословению своих отцов учились и трудились в светских организациях. Так, мученица Анна Остроглазова, дочь священника, более 15 лет работала бухгалтером в Калужском педагогическом училище, где за ее кроткий нрав ее любили как преподаватели, так и учащиеся. Глубоко верующий и благочестивый человек, она была ближайшей помощницей священномученика Августина (Беляева), архиепископа Калужского, и была арестована вместе с ним. 19 ноября 1937 года. Тройка НКВД приговорила ее к десяти годам заключения в исправительно-трудовой лагерь, где она приняла мученическую кончину от голода.

С другой стороны, в некоторых житиях мы видим, как подвижницы категорически отказывались работать в советских организациях в любом виде, воспринимая этот труд как работу антихристу. Так, в июле 1940 года были арестованы «активные церковники» нескольких деревень Воронежской губернии, в их числе Анна Боровская, Ефросиния и Татьяна Денисовы. За несколько лет до ареста они вышли из колхоза, потому что, как они показали на допросе, «колхозы и поступки колхозников безбожные: работа в праздники, разрушение церквей». «К Советской власти, – записано в протоколе допроса Анны Боровской, – у меня злобы нет, но я иду против дел советской власти... Дочку не пускала в советскую школу, т. к. там не учат Закону Божиему... Я против власти потому, что Советская власть против Христа...». Их приговорили к 10 годам лагерей. Отбывали наказание в Карлаге НКВД. Уже через год вместе с другими 9 верующими женщинами они были вновь арестованы за невыход на работу. Их обвиняли в саботаже и антисоветской пропаганде заключенных, которую они проводили, «используя религиозные предрассудки...». На допросе, назвав себя верующими, они сказали, что считают советскую власть антихристовой и работать на нее не желают. Всех их приговорили к расстрелу.

Пережила годы гонений, проведя 17 лет в лагерях и ссылках, преподобноисповедница Матрона (Власова), бывшая инокиней Дивеевской обители. Она была освобождена только в 1954 году, последние годы жизни проживала в родном селе Пузо, проводя время в молитве, вместе с другими оставшимися дивеевскими сестрами, несмотря на запрещения и преследования, они «правили» службы по домам, поскольку храм был закрыт. Скончалась она в 1963 году. Ныне мощи ее покоятся в Казанском храме Серафимо-Дивеевского монастыря.

Удивительна жизнь мученицы Нины Кузнецовой, память которой мы праздновали 4 дня назад, 14 мая. Дочь урядника города Лальска Вятской губернии, она с юности решила посвятить свою жизнь Богу. После революции ее родителей арестовали. Во время их ареста Нину разбил паралич, частично сохранившийся до конца ее жизни, поэтому ее оставили дома и не отобрали имущество. В доме Нины находили приют все, оставшиеся без крова, жены священников с детьми, обездоленные православные люди. Здесь же она приняла некоторых из братии разогнанного Коряжемского монастыря. Несмотря на недуг, она строго соблюдала устав молитвы и поста вместе с монахами, вела строгий аскетический образ жизни, хотя для гостей в ее доме всегда был не только кров, но и необходимое пропитание. Она никогда не спала на постели, но ложилась на пол в углу избы. Святая Нина не пропускала служб в храме, устраивалась где-нибудь на клиросе и делала вид, что спит. Но стоило кому-нибудь запнуться в тексте службы, как она сразу подсказывала, что следовало дальше, потому что не только ход богослужения знала наизусть, но и в какой день какое зачало Евангелия или отрывок Апостола необходимо читать, и никогда не ошибалась. В начале тридцатых годов, когда власти распорядились закрыть собор, блаженная Нина стала писать в Москву решительные письма, собрала и отправила ходоков и действовала столь твердо и неотступно, что власти уступили и вернули собор православным. В 1937 году НКВД арестовало блаженную Нину. Ее приговорили к 8 годам ссылки в лагерь, где через полгода, 14 мая 1938-го, святая Нина скончалась.

К сожалению, нередко жития святых мучениц ограничиваются описанием их жизненного пути, времени арестов, указанием мест, где они пребывали в заключении, несколькими фразами из следственных дел, протоколов допросов, указанием даты и места их мученической кончины. В то же время, эта информация часто бывает не достаточна для того, чтобы зажечь сердце любовью ко Христу, показать не только жертвенность, но и красоту веры святых.

Чтобы рассказывать о подвиге новомучеников, например, детям и подросткам, чтобы они учились на их примере любви к Богу и Его Церкви, любви к ближнему, верности и стойкости, умению прощать, умению видеть Бога и быть с Ним в любых испытаниях, надо включать в рассказ о новомучениках письма, стихи, воспоминания, которые глубоко проникают в душу и являют не только подвиг страдания до крови, но и свет веры подвижниц, свет, который становится частью нашей веры.
В стихотворении мученицы Татианы Гримблит «У Креста» мы видим готовность к подвигу ради любви к Спасителю:

«Не отвержи мене от лица Твоего...»
Умоляю, мой Бог справедливый:
Успокой мое сердце: не жду ничего
Я от жизни земной, прихотливой.

Мне не радость сулит эта жизнь на земле,
Я решила идти за Тобой,
И в награду за то, что служу Красоте,
Мир покроет меня клеветой.

Но во имя Твое все готова терпеть,
Пусть я только лишь горе найду.
За Тебя, мой Господь, я хочу умереть,
За Тебя на страданья пойду...

Пусть осудят меня, и не будет друзей,
Я с Тобою останусь одна, —
Только будь неразлучен с душою моей,
Помоги выпить чашу до дна...

Не слезами, а кровью я раны Твои,
Мой Спаситель, готова омыть.
Я хочу, чтоб скорее настали те дни.
Мне бы жизнь за Тебя положить.

Трогательны слова матушки Игнатии об иноческом постриге из книги «Старчество в годы гонений». Речь идет о конце 20-х годов:
«Незабвенны эти первые дни нашего иночества, о сёстры! С чем сравнить, с чем сопоставить их? Рай на земле, небо во всем его объеме... Реальная жизнь далеко отступила назад, ощутим только мир внутренних переживаний. Так велика радость, что кажется, всех людей одним объятием прижал бы к своей груди. Может быть, так ранней-ранней весной, когда... все еще чисто и до боли молодо; ...всё-всё, вся твоя духовная жизнь еще впереди вместе с грядущей весной... Многие чувствовали себя после пострига зернышками, попавшими в горсть милостивого отца; и зернышкам от этого – так светло, тепло и радостно: почему они вдруг взяты от других? Они же такие же, как и все, может быть, даже и хуже, но они взяты в любовную горсть... и им отрадно. Так созидался постепенно новый образ жизни, новый человек, инок» .

Вот строки из письма старосты храмов, где подвизалась тайная Петровская община, Варвары Александровны Платоновой. Февраль 1918 года: «Покаянные молитвы, церковные службы текущих седмиц приобретают в настоящее время особенно острое, громадное значение, как близкие нам чрезвычайно, как выразители тех переживаний и чувств, которыми некоторые полны уже, другие близки к этому, третьи идут к ним, Бог даст и четвертые проснутся и Дух Христов, который казался уже тлеющим угольком, загорится и... охватит ярким победным пламенем, в котором сгорит зло и на этот раз. Помните, я говорила Вам летом, что однажды, у часовни Святителя и Чудотворца Николая, у меня вырвалась... молитва, выразившаяся приблизительно // в таких словах: Господи, если нужно, чтобы через страдания и муки наши засвидетельствовалось ярко Имя Твое Святое, то пошли нам еще больше, чем мы терпим. Только не оставь нас Своею помощью!.. И вот теперь, видя и участвуя в переживаемой всеми нами трагедии, невольно я их вспоминаю. Видя же, как люди через страдания свои, исключительно через них почти, идут к Богу, верю все больше и больше, что по молитвам Заступницы Царицы Небесной и Святителей, Преподобных и всех молитвенников земли русской, спасет нас и возродит Господь».

И завершить мне бы хотелось отрывком письма, в котором священник благодарит за поддержку преподобномученицу Александру (Червякову), схимонахиню, после закрытия обители жившей в Москве, известной православным как благочестивая и прозорливая старица и оказывавшей помощь многим верующим, несмотря на болезни и слепоту: «Боголюбивая и многоуважаемая всечестнейшая матушка Александра!.. Нижайший поклон в стопочки Ваши... О, как я благодарен, не могу Вам и выразить словом, что я чувствую за такую материнскую Вашу помощь мне в моей крестоносной жизни. Ничем не могу отблагодарить Вас, как только молитвой о Вас и день, и ночь, в храме и дома... да воздаст Вам Господь благами своими и милостями, а в будущей жизни обителями небесными. О, как дорога такая помощь в таком положении... Прошу, помяните и меня, недостойного, в своих святых молитвах, да водворится в моей душе мир и терпение».