Новости Карельской митрополии
19.03.20 Преподобный Иов, в схиме Иисус, Анзерский
Фотографии раскрываются при нажатии мышкой на миниатюры. |
Преподобный Иов родился в Москве в 1635 году, в царствование Михаила Феодоровича, и по рождении был наречен Иоанном. О родителях его ничего неизвестно, кроме того, что отца его также звали Иоанном. По достижении совершеннолетия Иоанн Иоаннов был рукоположен во иерея, и врожденная в душе его ревность к добродетельной жизни выказалась тогда в полном свете. Богослужения иерей Иоанн совершал всегда с особым благоговением, а искренним отношением к прихожанам привлекал сердца многих. Обладая умилительным голосом, он иногда пел на клиросе. Кроме священнического отец Иоанн исполнял еще и иноческое молитвенное правило. Находясь в миру, он сердцем всегда стремился к уединению, посту и молитве.
Будущий анзерский отшельник все силы отдавал пастырскому служению. Лица из всех сословий находили у него помощь и поддержку. Он посещал болящих и заключенных, ходатайствовал перед власть имущими за неправедно осужденных, входил в личные заботы многих, иногда даже появлялся в кругу простых москвичей в обычной мирской одежде, что давало ему возможность узнавать в беседах их надобности и тревоги и потом оказывать нуждающимся помощь. Большую часть своих доходов иерей Иоанн употреблял на милостыню, почти ничего не оставляя себе.
Молва о милосердном священнике достигла слуха царя Петра. Он призвал его ко двору, сначала для служения в придворной церкви, а затем иерей Иоанн Иоаннов был назначен духовником государя и царской семьи. Своим благочестием отец Иоанн заслужил расположение всех высочайших особ. Пользуясь благоволением двора, он имел возможность оказывать щедрую помощь.
Особым вниманием отца Иоанна пользовались узники темниц. Тем, кто заключен за долги, он нередко давал деньги на уплату долга. На Пасху и в дни больших праздников он посещал заключенных, каждого встречая обычным христианским приветствием и угощая заранее заготовленным угощением. По городу стали ходить слухи о благотворительной деятельности отца Иоанна, и он начал посещать тюрьмы преимущественно в ночное время. Через некоторое время он вновь уединился в своем доме, тяготясь молвой и подозрительностью горожан. Помогать страждущим он не переставал, но делал это чаще с помощью своих честных и добросовестных помощников.
Отец Иоанн достиг уже преклонных лет, когда начались невзгоды. Три месяца он тяжело проболел, находясь во время болезни в постели без движения. По прошествии времени здоровье возвратилось к нему, и снова он стал допускать к себе приходящих, никого не оставляя без внимания. Следом за болезнью настал час испытания. Когда началось «дело вора Гришки Талицына» отец Иоанн был оклеветан. Гришка во время исповеди открыл батюшке свое злоумышление, а отец Иоанн, сохраняя тайну исповеди, не донес об этом начальству. Во время допросов Гришка объявил, что он исповедался пред духовником. На отца Иоанна донесли Петру I, который счел обвинения против духовника обоснованными и приказал отправить шестидесятилетнего старца к Холмогорскому архиепископу Афанасию для пострижения в монашество на Соловках. 13 марта 1701 года старец прибыл в Холмогоры к Преосвященному Афанасию, имея при себе царскую грамоту. Добрый архипастырь, приняв его по-братски, препроводил в Соловецкий монастырь с грамотой от себя, в которой писал, чтобы Иоанна постригли и отдали на послушание опытному старцу.
3 апреля 1701 года отец Иоанн был пострижен в соборном храме архимандритом Фирсом, с наречением ему в монашестве имени Иов, и «с духом кротости и упования на Промысл Божий» начал он считать архимандрита Фирса своим новым пастырем. Архимандрит определил отца Иова в послушание к опытному старцу Ионе. «Предав себя всецело в волю своего старца, он, по мере своих сил, начал трудиться с твердым желанием угождать во всем Господу Богу, и постом, ночным бдением, покорностью и смиренным послушанием изумлял всю братию».
Во время смиренного прохождения послушаний отец Иов был неоднократно искушаем врагом рода человеческого. Так его взору часто представал хорошо известный ему врач, который говорил: «Ты, при старости своей, работаешь черноризцам, как купленный раб, не привыкши прежде к таким трудам. Не следует тебе так трудиться и потому, что ты священноинок. Довольно с тебя и того, что, оставив славу и честь в мире, ты пришел в убожество и принял на себя тяжкие труды ради пищи. Я даже удивляюсь, как ты можешь принимать суровую пишу после сладких брашен». Преподобный отвечал на это: «Пост есть мать целомудрия, – ты внимай себе с подобными».
Многие труды и подвиги преподобного расположили к нему сердце настоятеля и братии. Его признали опытным монахом, освободили от монастырских послушаний и разрешили пребывать в келье одному и внимать своему спасению. Безмолвствуя в тишине своей кельи, отец Иов занимался непрестанно Иисусовою молитвою, чтением Евангелия, Апостола, Псалтири, жития преподобных Зосимы и Савватия и рукоделием. Петр I, удостоверившись, что бывший духовник его был оклеветан, хотел возвратить отца Иова ко двору, но старец просил позволить ему остаться на Соловках.
Желание еще большего безмолвия овладело им, и он в 1702 году переселился по благословению архимандрита Фирса в Анзерский скит. Считая себя среди скитской братии только лишь пришедшим послушником, он всем служил и особенно старался помогать немощным. Преподобный проводил в скиту благочестивую и подвижническую жизнь. Зная это, Холмогорский архиепископ Варнава предложил ему должность строителя и настоятеля скита, когда прежний строитель Анзерского скита скончался. Преподобный Иов из послушания принял это назначение. Созвав в соборную церковь братию, отец Иов совершил молебен с коленопреклонением и сказал братии умилительное поучение.
На новом поприще преподобный усугубил труды и подвиги. Несмотря на возраст, он постоянно трудился, первым являлся к церковной службе и послушаниям, и уходил последним. При нем было впервые составлено иноком Макарием житие преподобного Елеазара Анзерского. Во вкладной книге Анзерского скита Макарий написал также и похвалу Иову. В этих словах упоминается и о том, что в бытность свою строителем Анзерского скита преподобный «трудолюбно попечеся изыскати разнесенное и во едино восхоте собрати расточенное, и богомудренно памятством своим возстави издавна забвенное». Им была воссоздана библиотека, приведена в порядок ризница, составлены списки живых и почивших благотворителей и жертвователей скита. Число братии в скиту в скором времени достигло 30 человек. Устав был строгим. Новоначальных принимали, не рассматривая происхождения и богатства, но предупреждая о трудностях. Желавшие жития еще более безмолвного, по благословению отца Иова, уходили в пустынные кельи. Старец часто посещал их, побуждал к пустынным подвигам и давал рукоделие. По дару прозорливости, он иногда обличал пустынножителей в погрешностях прежде, чем они каялись ему.
В 1710 году старец Иов был вызван в обитель архимандритом Фирсом и за строгую подвижническую жизнь удостоен пострижения в схиму с именем Иисус в честь Иисуса Навина. Иеросхимонах Иисус нередко удалялся в пустынные места, и часто посещал пустынножителей, уделяя время духовным беседам.
Однажды, 18 июня, он находился у иеродиакона Паисия, очень уважаемого им пустынника, который жил у подножия высокой горы. На этой горе часто пребывал в уединении преподобный Елеазар. После беседы строитель пожелал пробыть некоторое время в одиночестве, и отец Паисий отвел его в особую келью. До самой ночи преподобный Иов молился и читал псалмы с коленопреклонением. Утрудившись, он сел, и в тонком сне вдруг увидел в келье своей необыкновенный свет и в сиянии небесной славы Пресвятую Богородицу и с Нею преподобного Елеазара Анзерскаго. В благоговейном страхе, встав с места, он поклонился видению до земли. При этом услышал голос Царицы Небесной: «Эта гора отныне называется второю Голгофою; при ней будет устроена великая каменная церковь Распятия Сына Моего и Господа, и учредится скит для тебя с двумя учениками, схимонахом Матфием и монахом Макарием, скит назовется Распятским, соберется к тебе множество монахов и прославится имя Божие. Я Сама буду посещать гору и пребуду с вами вовеки». С этими словами видение кончилось. Но в то же время послышался с высоты другой голос: «Освяти гору Голгофу и поставь на ней крест!» 29 июня, в праздник святых апостолов Петра и Павла, иеросхимонах Иисус пришел с учениками Матфием и Макарием из Анзерского скита на гору Голгофу, освятил гору и поставил крест, и вслед за этим поставил молитвенную храмину для всенощного бдения. С этого времени преподобный Иов начал заботиться об устроении скита на горе Голгофе.
В 1713 году он отправился к Холмогорскому архиепископу Варнаве просить благословения на устройство церкви и скита на Голгофе. Грамотой от 15 июля 1713 года архиепископ благословил возведение двух каменных церквей, на горе – в честь Распятия Господня, и другой – под горою, на самом месте явления Пресвятой Богородицы, – в честь Успения Ея. Той же грамотой разрешено было устроить скит и наименовать его Распятским, а гору именовать Голгофою.
Старец с радостию встретил повеление архиепископа, но в скором времени вынужден был перенести немалые скорби. Возведению храмов препятствовали различные обстоятельства, и преподобный вновь обратился к архиепископу уже за благословением на возведение одной небольшой церкви. Преосвященный Варнава грамотой от 18 сентября 1714 года благословил построить на горе малую деревянную церковь в честь Усекновения главы Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна.
После получения последней грамоты старец навсегда сдал строительство Анзерского скита и перешел с несколькими учениками на гору Голгофу. Вскоре ученики преподобного соорудили на горе небольшую деревянную церковь, которая была освящена в честь Распятия Господня, согласно грамоте Преосвященного от 15 мая 1715 года. Освящал храм соловецкий архимандрит Фирс.
Известие о строительстве скита и о видении блаженного старца достигло слуха Петра I. Государь много помогал своему бывшему духовнику. Последовало повеление об отпуске из архангельских государственных хлебных магазинов ежегодного довольствия. При самом начале устройства скита, в 1714 году, от царевны Марии Алексеевны поступило в Голгофский скит богатое пожертвование: драгоценная утварь, облачения и книги с клеймами. Была пожертвована икона Успения Божией Матери, в позолоченной ризе, и в ней был вкладной ящик со многими мощами. По величине эта икона равна была чудотворной иконе, находившейся в Киево-Печерской Лавре. До революции эта пожертвованная царевной икона находилась над Царскими Вратами в Успенском соборе Соловецкого монастыря.
Царица Параскева Феодоровна, вдовствующая супруга царя Иоанна Алексеевича, прислала, в числе других пожертвований, сто рублей на строительство храма, от Меньшикова было послано сто червонцев. Особенное попечение о ските было у царевны Марии Алексеевны. В соловецком патерике приведено ее письмо к Соловецкому архимандриту Фирсу: «Писано прежде сего к пречестности вашей, дабы старательство имели о всяких припасах, как о кирпиче, так и о других надлежащих нуждах в Свято-Распятский Анзерский скит, к хотящей быти Распятия Господня каменной церкви, и ныне просим: да попечение имеете к оному Богом избранному и прославляемому месту…». Завершение данного письма также говорит о внимании царевны к Голгофо-Распятскому скиту: «Повторяя, просим и повелеваем, дабы прилежное попечение и радение об оных нуждах имели, за которое радение Всемилостивый Господь да воздаст вам. И мы остаемся должны. Прочее же пречестности вашей святым молитвам себя предаем».
Внимание двора обернулось большим несчастьем для скита: о вкладах прослышали лихие люди, и скит в 1718 году подвергся страшному разграблению. Братию нещадно избили и разогнали, имущество было вывезено. В этот час скорби преподобный постоянно находился в келье и молился о сохранении братии. Старец упрекнул возвратившихся в малодушии, и иноки тогда же дали обещание ему никогда не выходить из скита, даже если бы пришлось там умереть.
В скит приходили новые люди. В приеме не отказывали никому, но, по правилам скита, новоначальный должен был сам себе построить келию. Помимо насельников скита, в различных местах острова жили другие отшельники, которые собирались к старцу для совершения богослужения и на исповедь.
Преподобный несмотря на преклонные лета сам заботился обо всех, приходил надолго к больным и даже жил вместе с заболевшим, пока тот не выздоравливал. А если келарь вопрошал его, нет ли кого-либо праздного для такого-то послушания, то преподобный нередко отвечал: «я праздный, пойду и поколю дрова» или «принесу воду». Из одежды он довольствовался только двумя свитками, власяной, жесткой, на теле, и другой, худшей, которая покрывала первую.
В течение всего Великого поста старец не покидал своей кельи, постоянно пребывая в молитве. Из этого затвора он выходил лишь перед самой Пасхой.
Для своих учеников и будущих насельников скита он составил устав, более строгий по сравнению с монастырским. Коровьего масла, молока и рыбы не полагалось, общая трапеза должна была состоять из огородных овощей, с употреблением в меру растительного масла.
За свою богоугодную жизнь старец был удостоен особых откровений. По молитве ему было явление Пресвятой Богородицы с преподобным Елеазаром Анзерским и двумя ангелами.
Соловецкий патерик повествует о том, что молитва старца имела особую силу. Так, однажды он прозрел появление около кельи людей, вознамерившихся ограбить его. Преподобный, оканчивая молитвенное правило, попросил о том, чтобы был послан сон «утрудившимся в суетном угождении врагу». Пришедшие спали беспросыпно пять дней, пока сам старец с братией их не разбудили. Воров хотели отдать под суд, но преподобный упросил не наказывать их, и, раскаявшись, они целое лето трудились на пользу братии.
Годы протекали за годами, и многопотрудившийся старец, не оставляя обычной заботы о пользе ближних, стал приуготовляться к переходу в вечность. Блаженный старец задолго до смерти объявил братии, что кончина его последует в воскресный день до восхода солнца. Подвижник заболел тяжелой болезнью, и совершенно изнемог под бременем ее. Три дня и три ночи он лежал недвижим. Почувствовав неожиданно облегчение от болезни, старец встал с одра, совершил последний раз Божественную Литургию и причастил своих учеников.
Даже на смертном одре он не оставлял своей заботы о ските. Он передал Анзерскому строителю Спиридону и насельникам скита средства на строительство храма. Преподобный по совету с братией оставил строителем после себя своего ученика отца Макария.
Один из иноков был свидетелем святой кончины преподобного. В эти минуты на лице умирающего образовалась видимая перемена: с устремленным к небу взором лицо его сияло необъяснимым спокойствием и радостию. Он пребывал недвижим в молчании и как будто с кем-то душевно беседовал. Вдруг молчание свое старец прервал восклицанием: «Благословен Бог отцев наших! Если так, то уже не боюсь, но в радости отхожу от мира сего!» С этими словами в келье явился необыкновенный свет, разлилось великое благоухание и слышны были пресладкие гласы, воспевающие псаломский стих: Яко пройду в место селения дивна, даже до дому Божия, во гласе радования и исповедания, шума празднующаго (Пс. 41, 5). Ученики услышали приятное духовное пение и, полагая, что началось в церкви утреннее богослужение, поспешили в церковь, – но нашли ее запертою. В недоумении они начали прислушиваться к пению: оказалось, что оно происходило в келье умирающего.
Скитские иноки похоронили старца на самой горе. В скором времени над гробницею старца была устроена часовня и на надгробной доске изображен лик преподобного. После постройки в 1828 году каменного храма святые мощи его находились под спудом в храме Распятия Господня, в приделе с северной стороны.
Информационный отдел Петрозаводской и Карельской епархии по материалам интернет – портала «Православие и мир», 2020 год.
|