29.04.20 Изъятие церковных ценностей в Олонецкой епархии в 1922 г.

Из документации оперативного информирования советскими спецслужбами высшего партийно-государственного руководства о положении дел в стране главное внимание в историографии уделяется многообразным вариантам сводок. Такая разновидность этой документации, как шифротелеграммы местных чекистских органов, отправленные в столицу, к сожалению, практически не рассматривается исследователями. Объяснить сложившуюся ситуацию можно не только труднодоступностью этих исторических источников, но и их специфическими особенностями, связанными, в первую очередь, с тем, что секретная информация передавалась при помощи телеграфа в шифрованном виде. Острый дефицит высококвалифицированных проверенных специалистов в секретных шифроотделениях на местах и в Москве создавал дополнительные проблемы. Искажения в текст сообщений вносились не только отправлявшими их региональными шифровальщиками, но и получавшими телеграммы столичными дешифровщиками. В результате московские чекисты получали на руки сообщения с безграмотно составленными текстами, переполненными «темными местами», ошибочными именами людей и неправильными географическими названиями мест. Мне уже приходилось неоднократно детально, на конкретных примерах писать об этом. Развернувшаяся с весны 1922 г. всероссийская кампания по изъятию церковных ценностей всесторонне информационно освещалась столичными и местными органами ГПУ в многочисленных сводках и шифротелеграммах. Политическое руководство советской России придавало этой кампании огромное значение. По замыслам большевиков, помимо существенного улучшения финансового состояния пришедшего к власти режима она должна была стать отправной точкой больших событий, связанных с разгромом Русской православной церкви, ее расколом и ликвидацией. В настоящей работе хотелось бы уделить внимание сохранившемуся в Центральном архиве Федеральной службы безопасности (ЦА ФСБ) массиву секретных шифротелеграмм Карельского облотдела и Олонецкого губотдела ГПУ, отражающий ход кампании по изъятию церковных ценностей в Олонецкой епархии (ЦА ФСБ, ф. 1, оп. 6, д. 411, л. 28, 43, 53, 69, 73, 94, 109, 114, 120, 124, 133, 140, 149, 153, 168, 169, 188, 198, 201, 208, 220, 227, 237). Массив этот состоит из 24 документов, отправленных из Петрозаводска с 30 марта по 9 мая 1922 г. Шифротелеграммы направлялись начальнику Секретного отдела ГПУ Т.П. Самсонову и дублировались нередко в адрес главы Полномочного представительства ГПУ в Петроградском военном округе С.А. Мессинга. В конце документов в формуле подписи стоит фамилия И.Д. Каширина, который обозначен как временно исправлявший должность начальника то Карельского облотдела (10 телеграмм), то Олонецкого губотдела ГПУ (13 телеграмм), а однажды соединенного вместе и того, и другого отдела – «Вридначкаролонотдела ГПУ» ( ЦА ФСБ, ф. 1, оп. 6, д. 411, л.133). В некоторых шифротелеграммах к Каширину добавлены еще и подписи начальников секретно-оперативных частей Карельского ГПУ Ульдриха или Олонецкого ГПУ Иванова и сменившего его Савина. Все полученные в Москве шифротелеграммы были ответами на запросы, поступившие в Петрозаводск из столицы. Зачастую шифротелеграммы так и начинались: «На № 22422 [и] 5515/ш[ифром] Олонгуботдел сообщает», «На вашу телеграмму н[оме]р 307/С[екретно]/84/Ш[ифром]», «НА Н[ОМЕ]Р двадцать четыреста восемдесят зпт сообщается» (ЦА ФСБ, ф. 1, оп. 6, д. 411, л. 120, 133, 198; здесь и далее сохраняется орфография документа). Значительная часть их представляла собой тексты, высылаемые для оперсводок и политпартсводок, составляемых для освещения хода кампании по изъятию церковных ценностей. Запросы Москвы изначально конструировали содержание отправляемых сообщений, то есть политическое руководство страны получало ту картину происходившего на местах, которую оно хотело бы видеть, причем описанную с использованием общественно-политической лексики, которую же само и спускало в своих директивах в регионы. Карельские шифротелеграммы здесь не исключение. В первых двух от 30 марта и 3 апреля 1922 г. из имеющихся в моем распоряжении шифротелеграмм подробно сообщалось о проведенной подготовительной работе и прогнозировалось развитие событий в ходе изъятия церковных ценностей. Стартовать кампания должна была 31 марта 1922 г. в Петрозаводске, затем охватить уезды Карельской трудовой коммуны и Олонецкой губернии. До ее начала во всех храмах Петрозаводска проведены были собрания верующих, которые, в полном соответствии с теорией классовой борьбы, показали их организаторам, что беднейшие и рабочие районы города положительно отнеслись к изъятию и сделали добровольные пожертвования в пользу голодающих Поволжья. В шифровках подробно приведен перечень всех этих пожертвований, однако не указаны сами церкви, за исключением одной – «построенной на личные средства рабочих Онежского завода». В отличие от указанных районов города, в центральной (купеческой) его части к изъятию отнеслись отрицательно: на собраниях велась соответствующая агитация «отдельными гражданами», поддержанная рядовыми верующими («вносить за подлежащие из”ятию ценности совзнаками не свыше ста рубл[ей]»). Духовенство при этом, отметили составители шифротелеграммы, отнеслось к из”ятию «пока пассивно». К недовольным агитаторам чекисты применили превентивные меры: их арестовали на 12 часов, проведя «обстоятельную обработку», после которой они «добровольно согласились агитировать и способствовать из”ятию ценностей». Сообщались в телеграмме и имена арестованных активистов: «председатель Церковного Совета-председатель собрания Семен Покользин, поп Громов и монархист Могилев» (ЦА ФСБ, ф. 1, оп. 6, д. 411, л. 28). Проведенный во время приходских собраний мониторинг настроений духовенства и верующих позволил карельским большевикам на особом совещании разработать поэтапный план проведения кампании. В Петрозаводске изъятие должно было начаться из церквей «вполне благонадежного района», затем «рабочего окраи[н]наго района» и только потом – «центрального буржуазного района», при этом делался следующий обнадеживающий Москву вывод: «При благополучном исходя (так! – С.П.) из”ятия ценно[стей] окраинных районов есть надежда [на] благоприятный исход [в] центральном райо[не]». В отношении уездов говорилось, что обязательной составляющей кампании является агитационная работа, которая уже ведется с участием отдельных представителей местного духовенства. Определяющим моментом для «не совсем благополучно[го] и благонадежно[го]» Олонецкого уезда, по расчетам чекистов, должно было стать успешное изъятие ценностей из Александро-Свирского монастыря, а для Кемского уезда, называемого ошибочно то Пемским, то Клемским, – из Соловецкого монастыря, поэтому карельские чекисты установили даже тесные связи с Архангельским губотделом ГПУ (д.411, л.43 В последующих шифротелеграммах приводятся требуемые Москвой сведения о количестве пожертвованного и изъятого в Петрозаводске и уездах (Олонце, Лодейном Поле, Пудоже, Повенце, Вытегре и др.), причем с указанием названий храмов, порой не совсем точных, но позволяющих их идентифицировать, однако в большинстве случаев – без подобного рода подробностей, обезличено (д. 411, л.53, 69, 73, 94, 169, 188, 208, 220, 227, 237). Достаточно часто сообщаются решения, принятые собраниями верующих или на заседаниях приходских советов. Так, в шифротелеграмме от 6 апреля 1922 г. говорилось, что на заседании приходского совета кафедрального собора принято решение отдать «священные предметы», «раз власть требует», но самим участия в из”ятии не принимать. А на собрании прихожан заводской церкви Петрозаводска, состоящем в основном из женщин, постановили «ценности не отдавать». Виновником такого решения чекистами был указан агитировавший на собрании против сдачи ценностей «бывш[ий] околоточный надзиратель Андрей Ефимович Печорин», которого без промедления арестовали (д.411, л.53). Однако комиссиям по изъятию церковных ценностей не всегда удавалось добиться от духовенства и мирян столь четких ответов, в получении которых так были заинтересованы чекисты. Шифротелеграммы пестрят сообщениями о том, что в Петрозаводске и уездах «за зачетный период инцендентов никаких небыло», «столкновении серьезных не было», «при из”ятии недоразумений не было» и т.д. (д. 411, л. 69, 73, 94, 114, 124, 133, 140, 220, 227, 237). В шифротелеграмме от 11 апреля 1922 г. карельские чекисты отрапортовали в Москву, что 9 апреля изъятие церковных ценностей в Петрозаводске закончено, и дали итоговый перечень конфискованного: «26 пудов[,] четыре фунта[,] 11 с половиною золотников и пять предметов драгоценными камнями» (д. 411, л. 94). Однако начало кампании в уездах заставило чекистов сообщить в Москву о чрезвычайно плохой работе комиссий по изъятию церковных ценностей, так как по всей Олонецкой губернии собрания верующих массово стали принимать решения против изъятия церковных ценностей. «Ошибка Губкома на лицо», – делали вывод чекисты в шифротелеграмме, полученной 16 апреля 1922 г. в Москве (д.411, л.109). Здесь же прописаны были и меры по исправлению сложившейся ситуации: немедленные аресты зачинщиков сопротивления кампании по изъятию. Таковыми, согласно шифровкам, выступали заклятые политические враги большевиков – состоявшие на учете в ГПУ эсеры и кадеты, которые были выявлены в Лодейном Поле и Повенце (д. 411, л. 109, 124, 140, 198). В двух последующих шифротелеграммах от 13 апреля 1922 г. глава карельских чекистов И.Д. Каширин поставил в известность Центр о том, что Олонецкая губкомиссия по изъятию решила вести подготовительную работу до 25 апреля, а начать само изъятие только после этой даты. Несмотря на настойчивые призывы ГПУ, руководство губкома считало, что массовое праздничное скопление верующих на Пасху «может неблагоприятно отозваться на ходе работ». Такая позиция не устраивала чекистов, так как, по их мнению, отсрочка изъятия только сплачивала противников кампании, тем более что в это же самое время в Карельской трудовой коммуне ценности изымались из церквей «без всяких эксцессов» (д. 411, л.114, 120). В шифротелеграмме от 22 апреля 1922 г. в подтверждение высказанных опасений сообщалось о появлении в Повенце «контр-революционной прокламации», в которой давался наказ, как вести себя во время приходских собраний (л. 411, л.168). Чекистский начальник вскрывал перед Москвой не только «проступки» партийного руководства Олонецкой губернии, но и предоставлял, согласно полученным запросам, информацию о политическом «расслоении» духовенства. Так, в шифротелеграмме от 20 апреля 1922 г. он привел сведения о главе Олонецкой епархии епископе Евфимии (Е.Н. Лапине) и дал ему следующую характеристику: «Отношение к Соввласти отрицательное. Частной беседе по отношению из”ятия ценностей, определенно высказался как противник таковой, мотивируя[,] что это против церковных правил» (д. 411, л.149). А в шифровках от 22 и 24 апреля 1922 г. отказался выслать в Москву столь необходимых для проведения церковного раскола просоветски настроенных и помогавших изъятию ценностей священников: Дмитриева из Петрозаводска, по причине его болезни, и Даманского из Лодейного Поля, так как он боялся гнева архиерея ( д. 411, л.153, 168). Вполне возможно, что отказ от поездки в Москву протоиерея П.В. Дмитриева был связан с зафиксированным в шифровке от 20 апреля 1922 г. «ложным слухом, нашедшим хорошую почву» в Петрозаводске, о смерти этого попа, «оказавшего содействие по изъятию ценностей и наказан[н]ом якобы богом». Информировал в этом сообщении И.Д. Каширин столичных чекистов и о внедрении в среду духовенства осведомителей для выявления противников изъятия ценностей, которые брались ГПУ на учет (д. 411, л.188). Из последней, доступной мне шифротелеграммы от 9 мая 1922 г., следует, что, несмотря на уверения карельских чекистов о завершении в уездах кампании к 5 мая, она по-прежнему продолжалась. Тормозом для ее окончания признавалась весенняя распутица, не позволявшая провести изъятие в удаленных сельских храмах. Тем не менее, в этой шифровке подводился предварительный итог количеству конфискованных ценностей в Олонецкой епархии: «[C] начала компании по сие время всего [в] губернии из”ято 21 пуд 9 фунт[ов]. 27 зол[о]т[ников,] из них золота 14 фунтов 84 доли, тому же жемчуга 1 фунт 66 зол[отников]» (д.411, л.237). Рассмотренные шифротелеграммы Карельского облотдела и Олонецкого губотдела ГПУ, отражающие ход изъятия церковных ценностей в Олонецкой епархии в 1922 г., дают исследователям ценный и нигде более не встречающийся материал для воссоздания картины состояния православного духовенства и мирян во время этой кампании. Данный источник, несмотря на свою специфику и неоднозначность, позволяет получить представления не только о механизме информирования политического руководства страны о происходившем на местах, но и об особенностях участия региональных структур ГПУ в проведения кампании по изъятию церковных ценностей. Информационный отдел Петрозаводской и Карельской епархии по материалам статьи Петрова С.Г. «Изъятие церковных ценностей в Олонецкой епархии в 1922 г. (по материалам шифротелеграмм карельских чекистов)» (Рябининские чтения – 2019. Карельский научный центр РАН. Петрозаводск. 2019. 677 с), 2020 год.