05.05.20 Духовные стихи и песнопения карельского Поморья

Духовные стихи, ныне забытые русские народные стихотворения-песни на христианские темы и сюжеты. Старинный духовный стих назывался словом (существительным женского рода) пса́льма — по названию псалмов, входивших в состав Псалтири. Более поздние силлабические и силлабо-тонические стихи именовались словом кант или канта (от латинского Cantus). Духовными стихами называют народные песнопения на религиозные сюжеты. Это исповедальный жанр, обращённый как бы внутрь себя, к своей душе и совести, это разговор с Создателем, размышление о вечной жизни, требующее отрешения от земной суеты. Если большинство народных песен (например, плясовая, трудовая, обрядовая, колыбельная, плач) исполняются при определённых обстоятельствах, то духовный стих, не звучавший за богослужением и в то же время не связанный с обыденной жизнью, мог исполняться в совершенно различных ситуациях. И хотя в бытовании духовных стихов отсутствует строгая регламентация времени и места исполнения, можно выделить некоторые ситуации, в которых звучание их особенно уместно. Традиционно духовные стихи исполняли в продолжение Поста, заменяя ими мирские песни. На русском Севере, во время Четыредесятницы, женщины собирались вместе прясть и за работой пели духовные стихи. Так, вместе с умением прясть и ткать знание этих песнопений передавалось, как правило, по женской линии. Конечно, стихи звучали на церковной трапезе (не случайно в XVIII-XIX столетиях возникает целый круг стихов и кантов на Двунадесятые праздники), они пелись на поминках, особенно в ХХ веке, когда церковное отпевание было порой просто недоступно. Духовные стихи пронизывали повседневную жизнь человека, поддерживая в ней Евангельский свет и христианское мироощущение. Эти песнопения как бы «переводили» подчас сложные церковнославянские богослужебные тексты, пересказывали содержание Писания более привычным языком, приобретая значение своеобразного народного катехизиса. Духовные стихи исполнялись людьми различных сословий: крестьянами и горожанами, монашествующими. Но были люди, для которых исполнение духовных стихов было профессиональным занятием — это «калики перехожие». Название «калика» происходит от латинского слова caligae — так называлась прочная шипованная обувь, которую носили римские легионеры, а также и паломники. Калики известны с XI века, они были паломниками, часто людьми церковными, исполнявшими духовные песни. О них сообщается, что это были люди богатырской силы, грамотные и часто небедные. Лишь значительно позднее образ калики трансформировался в калеку-нищего, исполняющего былины и духовные стихи и зарабатывавшего таким образом себе на пропитание. Так калеки стали своеобразными преемниками традиции калик. Содержание духовных стихов отличается большим разнообразием: это и стихи, посвящённые какому-либо празднику или событию, отражённому в Священном Писании, песнопения покаянного характера, стихи, в которых рассказывается о судьбе души после смерти.

В июле 1975 г. состоялась фольклорная экспедиция Института русской литературы (Пушкинский Дом) РАН в район нижнего течения р. Мезень, на р. Кулой и Зимний берег Белого моря. В состав экспедиции по традиции вошли музыковеды, фольклористы-филологи и инженеры звукозаписи. Помимо разнообразного фольклорного материала участникам экспедиции удалось сделать уникальные аудиозаписи богослужебного пения и духовных стихов старообрядцев с. Койда Мезенского р-на Архангельской обл. Вместе с тем, в Фонограммархиве и Рукописном отделе Пушкинского Дома не сохранились экспедиционные дневники участников экспедиции, а дошедшие до нас записи и рукописные документы не только не дают полноценной картины бытования и способах трансмиссии песнопений и стихов в старообрядческой общине с. Койда, но и не всегда позволяют понять, в каких условиях велась аудиозапись. Например, открытым остается вопрос: как исполнялись богослужебные песнопения и духовные стихи – по письменному (а может быть и нотированному) тексту или по памяти? Таким образом, основными задачами для нас стали: реконструкция условий звукозаписи распевов и стихов, атрибуция гимнографических текстов (инципит, жанр, литургическая функция), предварительная характеристика распевов песнопений и духовных стихов. Село Койда и его окрестности известны как один из крупных центров старообрядческой книжности на Белом море. В 1710-е гг. недалеко от села был основан Ануфриевский скит, или «койденские кельи», который несмотря на довольно скорое разорение (1770-е), продолжал свое существование в виде сельбищ по берегам Койд-озера и р. Койда до начала XX в. Все это время «койденские кельи» духовно окормляли села в низовьях Мезени и побережья Белого моря и служили для них «проводниками грамотности».К какому согласию принадлежали старообрядцы из с. Койда, точно неизвестно. Насельники Ануфриевского скита были, вероятно, поповцами, поскольку известно, что они поддерживали тесные связи со старообрядцами Керженца и Стародубья. Коллекция записанных в Койде богослужебных песнопений включает 23 образца, часть из которых воспроизведены полностью, а часть – во фрагментах. Большинство песнопений были записаны от наставницы старообрядческой общины с. Койда – Надежды Ивановны Малыгиной, 76 лет (13 номеров). В семи номерах ей подпевала Калиста Ивановна Малыгина, 64 лет. Женщины пели преимущественно в унисон, фрагментарно – особенно в предкадансовых зонах – расходились на два голоса. Несколько образцов (3) исполнил Никандр Иванович Малыгин, 78 лет, однофамильцем Н.И. и К.И. Малыгиных. Из биографии Н. И. Малыгина известно, что он еще мальчиком учился в Москве в старообрядческой школе, которую финансировал брат известного купца-промышленника и мецената С. Т. Морозова. Благодаря прекрасным музыкальным способностям, Никандр Иванович хорошо знал службу и пел по крюкам. Коллекция записей разнообразна в музыкальном отношении. Здесь представлено пение по «напевке», на глас (по образцу самогласна), гласовый и внегласовый знаменный, демественный распевы письменной традиции, памятогласие, а также более поздний «обиходный» (греческий) распев, который используется в Русской Православной Церкви в настоящее время. Все исполнители поют «на речь», то есть без использования хомонии, редакция богослужебных текстов – дониконовская. Фрагменты пасхальной службы представлены двумя объемными композициями – каноном «Воскресения день» (Фонограммархив ИРЛИ, МФ 1021.10) и циклом стихир «Да воскреснет Бог» (1024.10–11). В записях слышен шорох от переворота страниц, из чего можно сделать вывод, что при пении пользовались книгой. Однако есть основания предполагать, что отдельные песнопения исполнялись наизусть. В частности, на это указывают краткие разговорные реплики, вошедшие в запись. Традиционно в старообрядческих общинах достаточно большой репертуар песнопений исполнялся «напевкой», то есть по сложившейся в общине устной версии песнопений письменной традиции.По наблюдению исследователей, «напевка» может как сокращать распев невматического типа до силлабического, так и наоборот – обогащать его за счет включения мелизматики. В рассматриваемой коллекции записей присутствуют образцы, раскрывающие оба направления. Более «краткая» версия распева употребляется старообрядцами Койды для пения ирмосов, пасхального канона и стихир Пасхи. От Н. И. Малыгиной записаны несколько ирмосов воскресных канонов 5-го и 8-го гласов (1021.07, 09), а также первые четыре песни канона Пасхи. Следование письменной версии распева наиболее заметно лишь в одном примере – ирмосе 9-й песни воскресного канона 5-го гласа «Исаия ликуй» (1021.08). Цикл стихир Пасхи, состоящий из пяти песнопений со стихами, записан от Н. И. Малыгина. Особенностью его исполнения является отсутствие в распеве фитных розводов. Отметим, что в первом старообрядческом издании А. И. Морозова фиты были сокращены. Можно предположить, что такой распев стихир Пасхи был заучен Н.И. Малыгиным еще в детстве, во время обучения в московской школе Морозовых. В коллекцию записей вошли фрагменты неизменяемых песнопений Всенощного бдения в исполнении Н. И. и К. И. Малыгиных: «Благослови, душе моя, Господа» (1022.03–04), «Блажен муж» (1022.06) и «Хвалите имя Господне» (1022.07). Устные версии «напевки» демонстрируют, с одной стороны, следование письменной традиции, с другой – увеличение количества мелизматики, а также включение элементов двухголосия. Помимо «напевки» в богослужебной практике старообрядцев широко используется пение на глас, то есть по образцу самогласна или подобна малого знаменного распева. В каждой общине гласовые модели имеют свою устную форму. В Койде были записаны несколько песнопений, распетых на 7-й и 2-й гласы, фрагмент подобна 8-го гласа и памятогласие «Идет чернец из монастыря» (1022.09) – упражнение из восьми строк для запоминания гласовых моделей припевных псалмов. Пример 1. Модель распева 1-го гласа с подтекстовкой «Грядет чернец из монастыря» и псалма 141, 7. (Издание А. И. Морозова. Круг церковного древнего знаменнаго пения в шести частях. Ч. I: Октай). Один из псалмов – 136-й «На реце вавилонстей», который особо торжественно поется на подготовительных к Великому Посту неделях, исполняется Н. И. Малыгиной согласно древней традиции демественным распевом (1022.16). Наставница почти точно воспроизводит письменную версию монодии, фиксация которой известна в рукописях с XVI в. Следование письменному «крюковому» тексту также отмечается в записи задостойника на молебне «Владычице, приими» 8-го гласа знаменного распева в исполнении Н. И. и К. И. Малыгиных (1022.15). В интерпретации монодии можно отметить лишь единичные отступления от унисона. В качестве примера приведем сравнение двух письменных версий розвода попевки «кулизма» и расшифровку записи из Койды. Духовные стихи (7 образцов) раскрывают еще одну грань книжной певческой традиции старообрядцев Койды. Здесь были записаны старообрядческие (преимущественно «младшие») тексты с актуальными для ревнителей старой веры сюжетами и темами: Агиографические: об Алексее человеке Божьем («Я родился в граде Риме» [1], 1021.02), Об Антонии, или «Райская птичка» («Жил юный отшельник» [2], 1021.01); Библейский («Потоп Ноев умножалсе», 1021.03) и евангельский («Спит Сион и дремлет злоба», 1024.07) сюжеты; Эсхатологические стихи: «Уже пророчество насовершилосе» (1021.04); О коль наше на сем свете житие плачевно» ( 1024.08); Назидательный стих «Умоляла мать родима» 1021.06). Все стихи широко известны среди старообрядцев разных толков и представлены многочисленными списками в севернорусских и прибалтийских рукописных сборниках XVIII–XX вв. Кроме того, они проникли в традиции старообрядцев Вятки, Урала и Сибири. Пять стихов [1–3, 5, 7] были записаны от Н.И. Малыгиной и два [4, 6]– от Н.И. Малыгина. Бóльшая часть образцов опирается на силлабо-тонический принцип стихосложения и исполняется на напевы, вобравшие в себя стилистику городской песни (романса) и канта. Письменный вариант удалось найти лишь для одного напева , остальные представляют собой либо сильно видоизмененные варианты мелодий, вошедших в старообрядческие сборники XIX–XX вв., либо самостоятельные мелодии. С одним из таких напевов в Койде исполнялись три текста, причем за каждым сюжетом был закреплен свой вариант мелодии и особый характер исполнения. Нарративные тексты [1, 4] звучали в скорой, декламационной манере, нравоучительный стих Н.И. Малыгина исполнила медленно и более распевно. Особняком стоят стихи эсхатологической тематики. Один из них, фрагмент которого был записан от Н.И. Малыгина, имеет силлабическое стихосложение. Этот текст широко представлен в старообрядческих сборниках. Однако напев, с которым его исполняет Н.И. Малыгин, не имеет ничего общего с кантовой мелодией, многократно зафиксированной в рукописях знаменной нотацией в одноголосной версии, в виде трехголосной нотолинейной партитуры, и резко отличается от всех других койденских стихов. Образец имеет признаки литургического жанра самогласной стихиры. Подобно другим стихам этого типа, напев имеет двустиховую форму с мелострокой мобильной величины (23–27 мерных единиц). Мелостроки находятся в контрастном соотношении, каждая из них состоит из речитативной зоны и типизированного каданса-остановки. В основе ритмической организации напева лежит квантитативный принцип, свойственный гласовому пению: ударные слоги наделяются долготой в строгой пропорции 2:1, при этом подвижность ударений определяет неповторимый облик ритмического рисунка каждой стиховой строки. Появление этого напева в репертуаре Никандра Ивановича, вероятно, связано с его богатой певческой практикой, полученной, прежде всего, в детстве. Остается пожалеть о том, что записи тех лет не позволяют нам представить прагматику духовных стихов и способ их усвоения. Нет сомнения, что записи богослужебных песнопений и духовных стихов, описанные в статье, стали результатом целенаправленной работы группы исследователей и являются важным материалом для изучения истории и локальной специфики духовного старообрядческого пения на Русском Севере. Информационный отдел Петрозаводской и Карельской епархии по материалам статьи Подрезова С.В. , Швец Т.В. Духовные стихи и песнопения старообрядцев Белого моря (по материалам экспедиции ИРЛИ 1975 г. в с.Койда) // Рябининские чтения – 2019 (Карельский научный центр РАН. Петрозаводск. 2019. 677 с.), 2020 год.