Протоиерей Димитрий Смирнов, председатель Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства, известный проповедник, теле- и радиоведущий, который посетил Пензу в рамках регионального этапа Рождественских чтений, ответил на вопросы клириков Пензенской епархии. Мы представляем фрагменты стенограммы вашему вниманию — об электронных паспортах, молитве за самоубийц, отношению к мусульманству и построении семьи, как домашней Церкви.

— Ко мне часто подходят люди и спрашивают про электронные паспорта: можно ли их получать, что делать, как быть?

— Существует ряд людей, даже среди духовенства — к сожалению, они не очень образованные — которые боятся электронных паспортов, как атомной войны. И даже создалось такое движение, вроде секты, чтобы этому противодействовать. Основывается оно на словах Апокалипсиса. Люди боятся чипов, штрих-кодов, новых паспортов.

Да, когда придет антихрист, он будет пользоваться всеми достижениями науки: он будет летать на самолете, он будет ездить на автомобиле — может быть, гибридном, может, электрическом — но средства передвижения из города в город у него будут, потому что, если нужно уехать на 60 километров, в самолет не сядешь. Антихрист, конечно, будет и одежду носить, и пользоваться сотовым телефоном – это всё достижения, о которых десять лет тому назад мы вовсе не помышляли. Например, я еду на дачу, и вдруг мне с Йоханнесбурга звонят — мой собеседник едет куда-то в аэропорт, а я еду на дачу, и мы общаемся! Два одиночества встретились на Ярославском шоссе.

Или, например, я приехал в Пензу, а билета на руках у меня нет: я подаю паспорт, она смотрит в компьютере — билет мной оплачен, и я так без билета и приехал, мне дали только посадочный талон. И то лишь потому, что тем людям, которые меня пропускают в автобус, проще оторвать карточку, иметь, чем машинку, которая считывала бы данные. Опять-таки, понятное дело, что вырубка лесов не может идти бесконечно, и бумажные носители, на которых печатают паспорта, и прочие вещи будут исчезать вообще, и со временем всё будет в электронном виде.

И будет баба Маня бояться или нет, это все равно произойдет. Церковь попросила государство, чтобы, так как у нас есть определенная часть людей, которая этого всего боится, оставили для них возможность иметь бумажный паспорт. Мы не знаем, сколько государство это будет поддерживать, сколько еще у нас будут бумажные паспорта, но придет время, когда будут паспорта не бумажные, а электронные. Просто каждый человек будет зачекован — он и сейчас зачекован, еще со времен Николая Ивановича Ежова не было в государстве ни одного человека, который жил бы без паспорта. Без паспорта жили только такие люди, как некоторая часть цыган, или такие, кто переехал из других стран, но и их отлавливали, сажали, а после срока все равно давали паспорт, который имеет номер. И по нему ты так же зачекован, там есть твое фото, там есть все твои данные, а если совершил уголовное преступление — там есть и твои отпечатки пальцев. И раньше никуда ты не девался от этого. Сейчас это упрощается, и для государства это очень удобно. Есть компьютер и есть одна база данных: человек прикладывает палец, и по отпечатку через 10 секунд они видят имя, фамилию, отчество, Пенза или Саратов и так далее. И что, государство будет от этого отказываться? Никогда. Сейчас электронными станут и медицинские карты, они не будут пухлые такие. Эти вещи уже никому не нужны, их же всегда ищут, все нервничают — зачем это надо? Гораздо удобнее, когда ты вообще никакую карточку не заказываешь. Ты просто звонишь, если не умеешь пользоваться системой, или просто называешь свой номер. А уже врач в поликлинике по твоему номеру смотрит всю твою историю болезни.

Поэтому и у антихриста каждый человек будет помечен. Ты мусульманин, ты ваххабит, — и в этой базе обязательно будут и все твои высказывания. Где бы ты что ни сказал, всё будет зафиксировано. Причем зафиксировать можно всё: каждый твой поход в аптеку, что ты там купил, куда ты поехал — все это будет автоматически скапливаться. Например, какой-нибудь священник Петр Васильевич Иванов: нажмем кнопку и узнаем, что 14 февраля он пошел в булочную и купил 4 буханки хлеба белого и 18 буханок черного. Значит, у него дома был какой-то праздник, и у него было 50 гостей. Теперь узнаем, чем он болеет: посмотрим, какие лекарства он употребляет. Такие-то и такие-то? Значит, у него такой-то диагноз. Эти данные будут известны только специальным службам и только по тому направлению, но антихрист про всех будет знать всё. В любом случае, хочешь ты или нет. Через любой твой поход, поездку. Почему? Потому что денег не будет, и если ты хочешь что-то купить, ты уже засвечиваешься. Либо стой и проси еду, тебе подадут, и дети твои будут стоять и просить.

Но будет обязательно закон о запрете на попрошайничество. Так что если ты с протянутой рукой постоял 15 минут, то ты уже в лагере, и дети твои, и жена твоя — все вы в лагере. А если ты не исправишься (а что такое исправиться – это согласиться участвовать в системе), если ты не даешь свой отпечаток пальцев, у тебя нет электронного паспорта — то ты против государства и против народа, ты против закона. Закон-то есть. Вот, собственно, и всё.

А когда придет антихрист, он будет говорить: ты должен проявить лояльность к гомосексуализму, ты должен отречься от Господа и Спасителя нашего Иисуса Христа. Вот в чем его задача. Не в электронном паспорте. Человек думает, что если нет электронного паспорта — то он уже спасся. Извините! Так не будет, а будет как: если ты исповедуешь Меня перед людьми, то и Я исповедую тебя перед Отцом Небесным. Поэтому есть электронный паспорт или нет — я верую в Господа Иисуса Христа, в Святую Троицу, и служу до конца, а вы делайте, что хотите: забирайте жену, детей, но я иду в лагерь не за электронный паспорт, а за Святую Троицу – это совсем другая ситуация.

Поэтому бояться нужно двух вещей: Бога и греха. Но не надо бояться, шарахаться от велосипеда с мотором — это все чисто технические вещи. И никуда ты не денешься, ни один человек долго от государства не может прятаться.

Про Лыковых слышали, на Алтае? Прятались они долго, и то нашли их. И паспорт Агафье Лыковой выписали, и гражданство дали, а были вся семья — лица без гражданства и паспорта. Ну, вертолетчики же летают: увидели дымок, спустились, сфотографировали и написали в газете «Комсомольская правда», и пошло, поехало. И тут же стал к ним народ ездить, и от гриппа умерли они почти все, потому что иммунитета не было, они раньше ни с кем не встречались. Одна Агафья, крепкая женщина, жива до сих пор, дай ей Бог доброго здоровья.

Вот и всё. Те люди, которые на этом месте повернулись, готовы яму выкопать и жить в ней — это бесполезно. Долго они прожили в этой яме? Нет, не долго: их достали всех, и кого в психушку, кого куда отправили. Но одно дело — пострадать за Христа, а другое — от собственного невежества.

Поэтому сам паспорт не опасен. Он всё равно будет. Помните, против ИНН сколько выступали? А теперь и у тех, кто выступал, и у тех, кто не выступал, — у всех ИНН уже давно есть. Просто те, кто выступают против ИНН, об этом не подозревают. Но ты сходи в налоговую и скажи, что забыл свой ИНН — и тебе его скажут! Потому что без ИНН ни один даже церковный приход не может существовать, ни один банк не может его обслуживать. Ты не можешь, как сказано в Писании, ни покупать, ни продавать, — ничего. Но цель-то — не уморить нас голодом, у государства нет такой цели. Государство, когда оно будет на всем земном шаре одно — будет ли это Америка, а может быть, эти силы и Россия захватит, или Китай, или Бангладеш — когда антихрист захватит всё, он под себя всё сделает. И как сейчас Европа не пикнет — потому что есть самый мощный центр в Америке, и он все диктует Европе, все эти санкции — хочешь ты их или нет, все равно ты будешь против России вводить санкции — так же произойдет, и когда будет единое государство: «Мы наконец-то эту зловредную христианскую секту будем изничтожать». Кто носит крест – тюрьма, кто проповеди говорит – тюрьма, кто против педерастов выступает – тюрьма, а может, и электрический стул. И ничего ты с этим не сделаешь. Потому что ты против системы, а система — одна. Сейчас хотя мы можем найти в Африке страну, в которой запрещено быть гомосексуалистом – за это тюрьма. Можно туда переехать — у каждого есть какое-нибудь образование, выучить язык и жить там. А тогда уже никуда не денешься, никакую границу не переедешь, хлебушка не купишь, только какое-то время сможешь питаться отбросами.

Но антихрист будет только три с половиной года царствовать, поэтому, если кто-то из нашей молодежи доживет до этого времени, то им недолго мучиться. Сталин почти тридцать лет руководил, и мы пережили. Большинство расстреляли, конечно, и теперь, может быть, газом будут морить – мы не знаем. Могут пытать. Сейчас еще один журналист может сказать, а другой боится — а тогда не пикнет никто вообще. Все будут ненавидеть нас, каждый будет говорить, что христиане – они безбожники: как во времена Римской империи было – «они людей едят, они кровь пьют». Ведь так и обвиняли! И тут тоже что угодно придумают, и мы не сможем этому противостоять.

Мы сможем противостоять только сейчас проповедью Святой Троицы. Чтобы как можно больше людей становилось христианами: ведь когда нас много, мы еще что-то можем сделать. А когда нас мало, мы все равно войдем в какую-то систему. Сейчас нас государство защищает, на какое-то время, но что нас – всего 146 миллионов – это просто смешно. В Бангладеш больше народу, и скоро в Японии будет больше народу: там уже 130 миллионов человек. Сколько Германия на нас нападала, столько почти раз и Япония, и даже один раз победила: эта страна сильно-сильно себя любит, потому что у нас — вон сколько земли, а у них мало. Так что в мире всегда есть люди в резерве, которых можно на Россию натравить.

* * *

— Батюшка, в современном мире очень часто происходят суициды. Как относиться к людям, которые приходят в храм, ставят кресты таким людям на могилах, и просят совета у священника? Он говорит, что делать так не надо, а люди все равно делают по-своему. Как к таким людям относиться?

— Относиться к этому, как к нашей недоработке. Это мы же должны просвещать, то есть слово наше должно быть со властью. Если мы говорим — нас должны слушать, а для этого за плечами должен быть авторитет. Вот, собственно, это и есть наша работа, но тут вот еще в чем дело. Народ у нас дикий, относится к церковным действиям, как к магии. Мы вора, самоубийцу, алкоголика отпеваем. И что? Ничего. Кощунство. К тем грехам, которые есть у него, мы добавляем еще и кощунство. Мы ставим крест на его могиле, но он христианином-то не был – второе кощунство. Это надо донести до людей. У тебя какая задача? Выполнить обряд, к которому человек имеет отношение? Конечно, ты всегда найдешь попа, который за деньги тебе на могиле даже спляшет. Но если тебе это надо, тогда зачем поп — в цирке мужика найди, возьми напрокат рясу, одень на него, и он тебе спляшет. Но ведь тебе надо облегчение участи усопшего. А если облегчение, то вот тебе канон, который составил владыка Вениамин (Федченков), о самовольне живот свой скончавших. Почитай.

Почему Церковь за самоубийц не совершает панихиды? Чтобы не поощрять. Сказали, что это смертный грех, — значит, нельзя. Это первая часть проблемы.

Второе — выяснилось, причем только в ХХ веке (а в то время когда канон разрабатывался по поводу не отпевания самоубийц, этого никто не знал) — что 95% самоубийц — психически больные люди. В переводе на юридический язык они называются невменяемыми. Значит, ему этот грех не вменяется. Он не отвечает, потому что его психическое состояние было таково, что ему жить было невыносимо. В этом случае Церковь отпевает, уже исходя из обстоятельств.

Поэтому на каноны нельзя тупо смотреть, надо знать историю канона. Надо всегда расспросить: отчего человек умер, как это случилось, что этому предшествовало. Если мы увидим, что человек состоял на учете у психиатра, тогда вообще без вопросов — мы просто за него помолимся.

Если он напился, а потом повесился — тут тоже: не отпевают умерших в состоянии алкогольного опьянения. Это тоже как следствие умопомрачения, уже в результате алкоголизма. Но большинство наших алкоголиков — сначала психически больные, а потом, как лекарство, человек начинает пить – это ведь самый доступный для них способ.

Я даже знал одну матушку, многодетную, которая психически заболела от большой нагрузки: у нее много было деток, и она стала пить. Врач ей не только не запрещал, а говорил: это единственная возможность тебе жить. И она пила, хотя пьяной ее никто не видел, но пила очень серьезно, используя алкоголь как лекарство. Она сумела всех вырастить деток и скончалась, когда самые маленькие были уже студенты. Вот какие случаи бывают. Ее муж — очень заслуженный священник, и я его очень люблю, он прекрасный человек, но вот такое их постигло испытание.

Так что все нужно делать с рассуждением. Если мы тупо будем подходить к любым правилам, то мы превратимся из священника в начальника синагоги. Что Господь сказал: когда в субботу осел твой падает в яму, ты его достаешь, так женщина поважнее этого осла. Это сказано для нас, для духовенства.

— Батюшка, я из деревни, и вот пытаюсь смотреть, изучать миссионерские приемы. 90% из них применимы скорее в городе, нежели в деревне. Расскажите, какие еще могут быть приемы?

— Давайте вместе подумаем, какие могут быть приемы. Есть такой городской прием, который использовал отец Иоанн Кронтштадский: когда стемнеет, он обходил дома и заходил туда, где горел свет, потому что раз свет жгут (а тогда был керосин или масло) — значит, в доме непорядок какой-то. Он узнавал, не надо ли чего? Поэтому и задача священника — обойти все дома, подружиться со всеми. Особенно с мужиками, потому они у нас трусоваты. Они боятся: а что про него скажут? — поэтому стесняются прийти в церковь. Бабы посмелее в этом плане. И надо сходить, подружиться, чтобы они к священнику не относились, как к чему-то не своему. В городе это невозможно — стать всем своим. А в деревне можно.

— А будет ли кто в дом пускать?

— Как же? Будут. Говорите: я в гости, познакомиться, — сразу будут пускать. У нас народ становится вежливый. Вот в той деревне, где у меня домик, где я летом бываю, чтобы отдохнуть от городской суеты, при мне мужики даже никто матом не ругался. Я там бываю 25 лет: всю деревню, всех детей я крестил. Многих и отпел. С этим поколением, может, и ничего не сделаешь, но деток-то можно собирать.

Вот в нашей избушке все дети собирались и всё лето ждали, когда Маша, моя дочка, приедет. Она с ними занималась: и английским языком, и арифметикой. И они приходили на следующий учебный год настолько подготовленными, что на фоне остальных деток выглядели очень даже хорошо. И родители были очень довольными. Рано утром, мы еще спим, а они стучат уже: когда будем заниматься? Поэтому, как Стефан Пермский, нужно заниматься детьми, и они все будут ваши. Они потом станут юношами, девушками, — и им исподволь нужно рассказывать о том, как семью строить. О том, что не надо с кем попало в койку укладываться, потому что искалечишь себе жизнь. Надо быть детям и отцом, и матерью, и дедушкой, и бабушкой. И чайку можно налить и дать по конфеточке — они никогда этого не забудут.

Когда мы основывали 25 лет назад воскресную школу, я сначала сам в ней вел все занятия, а на следующий год вели те, кто прослушал курс. И я говорил, какая наша задача: наш воспитанник через 30 лет, лежа в луже, пьяный, посмотрит на небо и вспомнит — а был в моей жизни светлый период — воскресная школа! Если это произойдет, — значит, ваша задача, как педагогов, выполнена. Вы – самое лучшее, что у них было в жизни, так как вы их научили ходить в храм, правильно креститься, ходить на исповедь, причащаться, поститься. Они в любой момент своей жизни, хоть в 90 лет, всегда смогут вернуться в Церковь. Вот наше поле деятельности.

Вот эти детки, которые к нам ходили, мальчики и девочки, они, конечно, никогда этого не забудут. Я помню, напротив нас жил мальчик Сережа, а он на год старше, – я слышал, как мать с ним обращается: она только кричала. Она его поливала матом, нет таких слов, которыми она не обзывала. Мать с ним никогда не играла, а орала, как собака, на весь мир, потому что неизвестно от кого его родила, по собственной тупости, и теперь злая на всех, а он явился громоотводом. Но когда этот мальчик приходил в дом к нам, то видел всё совершенно другое. И вот он вспомнит когда-нибудь, что светлый период в его жизни – что была семья священника, и они были нормальные люди, которые хорошо к нему относились. Теперь у нас в деревне и храм есть в честь преподобного Сергия: пожалуйста – ходи хоть каждое воскресение, молись, причащайся. Уже дорожку проложили.

Так что наоборот, вы сможете каждому деревенскому уделить гораздо больше внимания, чем мы, городские священнослужители. В городе — огромные массы народу, которые измеряются тысячами: у нас в Москве есть районы, где 100 000 населения и один храм, 200 000 населения – там три храма. Видите, какое убожество. Если один дом, шестнадцатиэтажка, к тебе придет в храм, то и на территории всё будет забито. А храмы… Если у тебя храм на 500 человек – он считается уже большой.

* * *

— Батюшка, я вам хотел задать вопрос по мусульманам, которые этнически являются славянами. Сейчас возникает такой вопрос в Пензе. Как с ними взаимодействовать? Многие представители ислама недовольны его русификацией. И как дело с этим вопросом обстоит в Москве?

— В Москве – никак это не обстоит. Этот вопрос стоял, когда был у нас отец Даниил Сысоев. Его застрелили, в конце концов, за его деятельность. Он сам был наполовину татарин, и чувствовал какую-то ответственность за свой народ, хотел просветить его Светом Христовым, – был человек очень горячий, и вот, сложил голову. Больше никто этим не занимается, потому что в Москве, вместе с приезжими, 14 миллионов человек – только у меня в приходе 35 национальностей.

Что тут нужно делать, как мне кажется? Это – тоже опыт только последних лет. В силу того, что я все проповеди свои выкладываю в Интернет, а очень часто в определенное время я в проповедях говорил о том, что если мы молимся утром и вечером – это не значит, что мы христиане, потому что мусульмане молятся пять раз в день. И постимся мы часто не в полную силу, а очень многие благочестивые мусульмане, которые постятся по-своему, только с заходом солнца, постятся очень строго. А потом я говорю: наша Церковь – это Церковь женская, 90% прихожан у нас женщины, но я бывал и в таких регионах, где вообще в храме, кроме, как в алтаре, мужчину вообще не увидишь. А в мечети наоборот! Видим – стоят на коленях молодые мужчины, ну пусть два-три раза в год, но они же молятся! Потом, я, например, в Москве никогда не видел сцену, чтобы молодой мужчина нянчил своего сына, а мусульмане постоянно занимаются своими детьми. Они их воспитывают, у них есть традиции воспитания – они даже во времена советской власти этого не утратили, особенно чеченцы.

Я ставил мусульман в пример нашим женщинам, которых большинство в храме, и небольшому количеству мужчин. И кто-то из мусульман стал мои проповеди читать, и сделали такой ролик, где все, что сказано о мусульманах в моих проповедях, сведено воедино. Теперь, где бы я ни был, в любом аэропорту меня встречают верующие мусульмане, в основном ваххабиты: они желают со мной сфотографироваться и говорят – мы вас очень уважаем, вы настоящий верующий человек, мы вас любим, и если какая-то у вас проблема, только скажите – и мы будем на вашей стороне. Караулят около радио «Радонеж» молодые мусульмане – тоже хотят сфотографироваться, тоже говорят: покажу жене, а то она не поверит. Приходят таджики, узбеки и я их приглашаю на службу. Некоторые даже спрашивают: можно ли вас обнять, вы говорите только правду!

Поэтому в таких регионах нужно обязательно дружить с муллой домами. Чтобы видели, что вы дружите. И тогда вы решите все вопросы.

Мусульмане нас уважают, чувствуют нашу силу, они ощущают внутренне некоторое наше превосходство. И в образовании, и в терпении, и в воспитании, поэтому с удовольствием будут о нас многое перенимать – то, что им по нраву. И еще мусульмане очень ценят хорошее к себе отношение.

И вот я всегда это внушал через проповеди. Ни один мусульманин не может ни в чем упрекнуть русского священника. Мы никогда ничего плохого мусульманам не делали: мы жили всегда дружно и в их дела не вмешивались. Если брать вероисповедование, то мы готовы умереть за нашу веру. И мы уважаем ваши все стремления, но у нас просто другой взгляд на наших пророков, и все эти имена нам знакомы: вы говорите Амин, а мы говорим Самуил.

Я мусульман всегда приветствую. «Аллах акбар» – это по-арабски, а не по-чеченски. Если он может сказать «Бог велик», то почему я не могу сказать? Да пожалуйста! Людей убивать нехорошо, невинных взрывать в метро. Более того, я первый сказал: что это не какие ни мусульмане, которые в мечетях убивают мусульман, – это шайтаны. Теперь и Кадыров говорит – «шайтаны». Перенял, – значит, он этот ролик смотрел. Это очень правильное название, так что мы должны это все понимать.

А может быть, эти мусульмане из славян в Церковь еще и вернутся, хотя надежды мало: это все равно что ждать, когда наши галичане опять станут православными грекокатоликами. Ну, уже ментальность другая, потому что основа менталитета – это религия, которую исповедует человек. Будь он трижды негр, но если он баптист – он баптист, и с этим трудно что-то сделать. Очень малая часть обращаются к древней Церкви.

И это можно обговорить с муллой: допустим, у тебя четверо мусульман стали православными, и что, у тебя убыло, что ли? А вот эти, русские, стали мусульманами, – и что у нас убыло? И из-за этого нам войну, что ли, устраивать? Вы там зарежете 50 человек, а мы потом вас всех до единого. И это то, что вы хотите? Это же просто смешно. Ни ислам, ни Православие – это не религии ненависти. Если бы Мухаммед ненавидел христиан, он бы не называл их людьми книги, и монастырь святой Екатерины не получил бы от него ярлык о том, чтобы этот монастырь нельзя трогать. А тот, кто обижает святую Екатерину – это не мусульмане, это шайтаны. Надо различать. Вот так если поговорить, объяснить, – то можно даже и в мечети выступить. Я когда в мечети бывал, я всегда и обувь снимал, с большим почтением.

Нам надо, наоборот, быть образцом поведения, уважения, христианской любви. Что нам мусульман бояться? Христос иудеев не боялся, в синагогу ходил. А нам что бояться мусульман, которые и имя Иисуса Христа знают? Наоборот, наша задача – чтобы они были патриоты, и были с нами. И тогда всё в порядке: мы их не трогаем, не обижаем, и когда в чем даже подхваливаем. Ведь в каждой школе Грозного и других городов преподают ислам. Мы можем это поставить, как пример, любому другому губернатору. Вот ты на Кадырова смотри – надо делать, как он! Я считаю, что это – основа, потому что миссия без любви невозможна. И Господь сказал: кто не против вас, тот за вас. И если мы всех мусульман сделаем не против нас, то они будут за нас!

* * *

— Хотелось бы узнать ваше личное богословское мнение по поводу брака между христианином и мусульманином.

— Понимаете, у меня нет никакого взгляда. Я вооружен исключительно учением Церкви. Церковь говорит, что брак христианский должен быть только в Господе. Потому что два христианина, мужчина и женщина, должны строить брак, как домашнюю Церковь. Мусульманин принадлежит не Церкви, а умме, поэтому брак с ним невозможен категорически, ни при каких условиях.

Но быть крещеным – это еще не значит быть христианином. У меня есть любимый список крещеных людей: Карл Маркс, Гитлер, Ленин, Дзержинский, Ельцин, Наполеон, и так далее. Можно быть крещеным и быть отпетой скотиной, садистом. Барак Обама с его Гуантаномами – он же крещеный. Дерево судят по плодам, а не по тому, что он на себе крест носит. Есть у него крест или нет – это не так важно. Апостол Павел никакого креста не носил, тогда это не было еще принято, и никогда троеперстием не крестился, это всё сложилось намного позже, но он же был христианином!

Поэтому брак с мусульманином невозможен, потому что невозможно же строить с ним домашнюю Церковь. Но если ты христианин номинально, – конечно, можно жениться хоть на козе. И если закон это позволяет, если у козы есть электронный паспорт, – то пожалуйста. Мы за это не отвечаем.

Однако учение Церкви таково, что брак – это строительство домашней Церкви, ради воспитания будущего поколения христианами. Вот главная задача христианского брака. Служить Церкви, служить Пресвятой Троице во Христе Иисусе Господе нашем. Как мусульманин будет выполнять это? Это нереально. Конечно, большинство наших крещеных спокойно женятся. Но если говорить о канонах Церкви, то они такой брак просто запрещают.

— А можно ли замуж выходить за неверующих?

— Быть замужем за атеистом — это все равно что за медведем в цирке. Медведь — такое животное, которое к трем годам выбраковывается. Даже если он ручной, и в цирке служит, – он дичает, и может сожрать своего дрессировщика. Он, как человек, может на мотоцикле ездить, может кувыркаться, но через определенный период времени становится опасен. Также и атеист: у него нет представления о браке. У него есть какие-то сексуальные привязанности, и в этом плане, он, действительно, как некое животное: встретил другую и полюбил. Он может одну полюбить, другую, третью, шестнадцатую. Так и бывает. У него нет тормозов. Поэтому выходить замуж за таких опасно. Перерастет ли ваш брак в счастливый? Ведь это случается примерно на 20-й год семейной жизни, и все 20 лет нужно строить свой брак, должен быть общий взгляд на воспитание детей, одинаковое воспитание.

Потом, что делать с детьми? Он говорит: ты — сумасшедшая, ходишь в церковь, а зачем туда детей, оставь их в покое! А тебе нужны дети-атеисты?

У меня есть одна пара сейчас, и когда девушка выходила замуж, я все у нее выспросил и сказал: я, как человек, который знает ее с грудного возраста, благословить ваш брак не могу. Поэтому венчать я вас не буду. У нас 22 священника — пожалуйста, венчайтесь, запрещать я тоже не буду. Ты христианка, он тоже причащается. Поэтому венчайтесь, но с вопросами своей семейной жизни никогда ко мне не обращайся.

И время от времени она опять возбухает, подходит и спрашивает: как мне быть, вот мой муж... Я ей сразу говорю: всё. Иди к тому, кто вас венчал. Я давно умыл руки. Ситуация неразрешимая, и ее можно только терпеть, больше ничего не сделаешь. А они хотят, что бы я чем-то занимался, давал какие-то советы! Это совершенно исключено. Поэтому, даже если оба крещеные и оба ходят в церковь, но с разной частотой, даже если оба исповедуют христианство — и то не всегда можно венчаться. Потому что брак не есть просто одно удовольствие и удовлетворение какого-то инстинкта. Это — большая ответственность и перед Богом, и перед народом. А у них уже двое детей, и я не представляю, что из них вырастет. Вот такие трагедии.

— Но ведь пути Господни неисповедимы: если христианка придет в храм с женихом-атеистом, и они захотят обвенчаться, как быть?

— Придет — повенчаем. Вы что, Библию не читали? Сколько за своих жен Иаков работал? Два срока. И добился своего. Вот так любовь и проверятся.

Недавно я воцерковлял одну пару: он поначалу совсем был гладкий, пустой, а сейчас и причащается, и всё нормально. Как он покаялся и стал причащаться — я их и повенчал. Вместе ходят в церковь, всё хорошо.

Поэтому принцип такой: если любишь — давай меняйся, а так ты нам на кой нужен — за медведя замуж выходить, чтобы потом сожрал? Нет! Ты походи, послушай, почитай. Этот жених у меня весь Новый Завет прочел. Если готов потрудиться, тогда значит, действительно любовь, а так — кто же поверит, что ты любишь?

Душа-то по природе своей — христианка, и мы можем как пастыри стимулировать этот процесс.