Новости Вятской митрополии

Источник информации: Вятская митрополия
25 Апреля 2014

Доклад протоиерея Сергия Гомаюнова, кандидата исторических наук, прозвучавший на вечере в честь священноисповедника епископа Виктора:

Начало нынешнего века для Церкви ознаменовалось широкой всероссийской канонизацией новомучеников и исповедников Российских, пострадавших за веру в ХХ веке. Среди канонизированных был и священноисповедник Виктор (Островидов), со дня кончины которого ныне исполняется 80 лет.

Почитание новомучеников и исповедников – это не только церковное празднование их памяти. Нам, современным христианам, наследникам подвига новомучеников важно увидеть духовное измерение исторических событий, в которых открывается крестный путь святых Божиих. Все жили в одно время, в одних и тех же условиях, казались единым православным народом России. А в дни испытаний все встали перед одним вопросом, на который требовалось ответить не словами, но всею жизнью. Этот вопрос сформулировал свмч. Вениамин, митрополит Петроградский, когда, слушая прения в советском суде, вдруг сказал: «Я так понял, что здесь предлагается выбор: или за Христа, или против. Так вот: я – за Христа и готов принять любой приговор». Суд приговорил его к расстрелу. Таких как он, в России были миллионы. Но также были и миллионы тех, кто не решился идти крестным исповедным путем.

Это только кажется, что человек совершает выбор в самый момент предельного испытания. На самом деле, выбор «за Христа» или «против», он совершает многократно, хотя в спокойное мирное время для него это может быть неочевидно. Революция открыла всему миру не только подвиг страдальцев Христовых, но и обнажила весь груз накопившихся в Церкви проблем, которые, в дореволюционный период не разрешаясь, откладывались в сторону и стали причиной ее внутренней слабости. Пусть светские историки исследуют множество причин революции, находя их в социально-экономической, политической, идеологической областях. От нас же не должны укрыться и причины иного рода, имеющие отношение к внутренней жизни Церкви.

Накануне революции статистика, описывающая Русскую Православную Церковь, усыпляла значительностью цифр. Возьмем нашу Вятскую епархию, которая совпадала с границами Вятской губернии. По данным на 1908-1909 гг. в ее составе насчитывалось 3 219 162 человека православного вероисповедания. Епархии принадлежало 866 храмов и молитвенных домов, 705 часовен, в которых несли свое служение 1256 священников и 597 дьяконов. В 6 мужских и 7 женских монастырях подвизалось 202 монашествующих и 1304 послушника. В епархии действовала Вятская Духовная семинария, в которой в начале века обучалось без малого 400 человек. Также имелось 6 духовных училищ с 739 воспитанниками, Вятское и Елабужское женские епархиальные училища (более 1000 учениц). Сюда можно добавить более 500 церковно-приходских школ, в которых обучалось свыше 30 тысяч детей, 506 начальных школ (также 30 тыс. детей). Завершить обзор можно было бы внушительным списком различных церковных братств, обществ, союзов.

За этой статистикой стоит огромная работа вятского духовенства и активных мирян, которую ни в коем случае не стоит умалять. Но наша задача сегодня увидеть, что за фасадом этой внушительной статистики скрывались серьезнейшие проблемы, которые с тревогой воспринимались и обсуждались всеми, кто был неравнодушен к Церкви и искренно ее любил.

Одной из главных проблем являлась бюрократизация церковной жизни, вызванная пленением Церкви со стороны государства в синодальный период. Стремясь сделать Церковь частью государственной системы и объясняя это вполне, казалось бы, веским причинами (защита интересов, помощь), светская власть навязала Церкви свою модель управленческой системы, которая буквально душила живую церковную жизнь. Давление этой системы испытывалось на всех уровнях. Мало того, что Церковь была лишена института патриаршества и церковных соборов. Власть епископа со всех сторон ограничивалась Синодом, находившимся, в свою очередь, под жесткой опекой обер-прокурора. Перемещения епископов с одной кафедры на другую приобрели самое широкое значение. Правящий архиерей, вступая в права на очередное место священнослужения, по причине малого срока, просто не успевал серьезно повлиять на вверенное его попечению духовенство и прихожан. Вдумайтесь в цифры: по списку епископата Русской Православной Церкви на 1903 год из 62 правящих архиереев только 1еще не успел сменить кафедру, в то время как 5 человек переменили по 5 кафедр, 2 – по 6 и 1 – 7 кафедр. В среднем срок пребывания архиерея на кафедре составлял примерно 4 года.

Или посмотрим на жизнь духовенства. Также по инициативе государства в XVIII – XIX вв. вводятся так называемые штаты духовенства, призванные регулировать число служащих священников и размер их жалования. В начале ХХ века в среднем по России на 1 священнослужителя приходилось примерно 820 прихожан, которые были не простой статистической массой, но нуждались в реальном духовном окормлении. В Вятской епархии этот показатель был еще выше: около 1160 чел, а на некоторых приходах – до 3-4 тыс. чел. Уже одного этого хватило бы, чтобы священник с головой утонул в делах своего служения. Но с него требовали тогда гораздо больше. Вот как об этом писал один вятский священник: «Ныне требования к духовенству предъявляются неограниченные. Пастырь церковный ныне в бурном круговороте общественного движения, должен быть и служитель алтаря Божия, безленостный проповедник слова Божия, организатор и ревностный деятель разных благотворительных учреждений, как например: приходских попечительств, братств, приходских советов, обществ трезвости, сельскохозяйственных обществ, кредитных товариществ, кооперативных предприятий, богаделен, приютов и т.д. Он также обязан быть законоучителем и заведующим нескольких школ, хозяином церкви и всего церковного имущества, исправным канцеляристом и ответственным руководителем всего церковного и прочего письмоводства. Кроме того, он не должен забывать и свое домашнее хозяйство, поставить его на надлежащую высоту и быть в этом отношении образцом для других».

Следует признать, что далеко не у всех хватало сил и решимости вести такой подвижнический образ жизни. Добавим, что при такой загруженности материальный уровень большинства священников был на уровне бедности. Невозможность для духовенства отдавать все силы главному в своем служении привела к печальным последствиям. Приходская жизнь все чаще стала мыслиться как организация внешней многообразной деятельности и церковная служба переставала быть главным для всех прихожан центром их церковного сознания. В печати того времени отмечали: «Пастырь должен главным образом в Церкви быть учителем в действиях и словах: явственное, неспешное произношение молитв, толковое чтение и объяснение церковных обрядов» А что на деле? Нередко спешное и невнятное богослужение, которое не оставляло никакого следа в сердцах прихожан. Появилось даже такое выражение – «священный гул», который происходил от чтения и пения. Под такой «священный гул» простой народ в простоте молился, будучи далек от смысла происходящего. Сопряженное с такими трудностями редким и часто формальным становится Причастие. Большинство из тех, кто тогда причащался, делали это в лучшем случае раз в год. И все больше становилось тех, кто совсем отходил от Причастия.

Формальный бюрократический подход нанес страшный удар по системе духовного образования, которое было наполнено чем угодно, но все это слабо было связано с реальным служением на приходе. Было потеряно главное – воспитание в обучении. Явление маловерных и даже совсем не имеющих веры выпускников семинарии, не желавших по окончании духовного обучения занять место на приходе, стало массовым. В годы первой революции в России Вятская семинария «отличилась» тем, что в забастовке и срыве занятий приняли участи свыше 300 учеников. На базе Вятской семинарии действовал ЦК революционных семинаристов России. Ослабленная изнутри Церковь стала восприимчива к внешним болезненным влияниям. На Вятке сильнее, чем в среднем по России, духовенство стало увлекаться обновленческими идеями, активно включилось в политическую жизнь, выступало с критикой существующего строя с либеральных позиций.

Еще раз повторюсь, что наряду со всеми негативными явлениями, сотни добросовестных пастырей старались изо всех сил достойно совершать свое служение. Но общая слабость была такова, что только кризис (греч. «суд Божий») мог очистить ее от всего, что губило ее, приземляло, заставляло забывать от главном предназначении на земле. И суд Божий грянул над Россией, над Церковью. И тогда вся тяжесть церковной ноши легла не на систему, а на плечи человеков Божиих, святых. Святость же во времена общественных потрясений – прежде всего, это святость мучеников и исповедников.

Подготовил протоиерей Сергий Гомаюнов,

кандидат исторических наук