Слово в день памяти святой мученицы Татианы Римской
(12/25 января)

Агнцу Пречистому и Пастырю последуя,

агнице словесная Татиано,

мысленных зверей не убоялася еси,

но знамением крестным вооружившися,

до конца тех низложила еси,

и вошла еси в Небесную ограду

(из тропаря святой мученице Татиане).

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Дорогие во Христе отцы, братья и сестры!

Сегодня Православная Церковь празднует память святой мученицы Татианы, пострадавшей в первые века христианской эры в далекой Италии, однако очень любимой православными христианами у нас, в России. Многие русские женщины носят её имя, и недаром один из наиболее известных храмов Москвы – домовый храм Московского государственного университета, духовный центр православного студенчества столицы – освящен во имя святой мученицы Татианы. Житие этой великой угодницы Божией, действительно, может служить прекрасным примером для православного юношества: ведь и сама святая Татиана прославила Христа мученическим подвигом в совсем еще молодом возрасте, изумив своей стойкостью и верностью Христу даже умудренных годами и опытом воинов.

Будущая мученица родилась в конце II века в столице Римской империи – «вечном городе» Риме. Она происходила из богатой и знатной римской семьи: отец ее три раза избирался на должность консула, одну из высших государственных должностей в Римской империи. Имя отца Татианы до нас не дошло, но, судя по имени его дочери, его родовым именем (своего рода фамилией) было Татиан (Тациан): римские женщины, даже знатные (патрицианки), в те времена не имели личных имен и носили женскую форму одного из родовых имен своего отца. В списках римских консулов имя отца Татианы также не сохранилось, и это неудивительно: ведь он был христианином и впоследствии, так же, как и его дочь, претерпел мученическую смерть. В глазах языческих правителей Рима он был злостным государственным преступником, и потому его имя, в соответствии с языческими римскими законами, надлежало предать забвению.

Родители воспитывали маленькую Татиану в благочестии и любви ко Христу. Вместе с ними девочка часто бывала на христианских Богослужениях, совершавшихся в подземных галереях – катакомбах – на окраине города, где христиане хоронили своих усопших. Многие из похороненных в катакомбах были мучениками: то были годы правления императора Септимия Севера (193-211 гг.), яростного гонителя христиан. Татиана слушала рассказы о страшных мучениях, которым подвергали ее единоверцев, и об их мужестве, готовности претерпеть любые страдания, лишь бы не разлучаться с возлюбленным Господом Иисусом Христом; она видела, как хоронили новых мучеников – многие из них были знакомыми и, возможно, даже близкими друзьями ее родителей, были среди них и дети, ее ровесники, вместе с которыми она еще недавно играла. Подвиг во имя Христа не был для Татианы чем-то далеким – он был повседневной частью ее жизни с самых ранних лет. В душе девочки росло и крепло желание так же любить Христа, как любили Его мученики, служить Ему так же верно и, если понадобится, так же бесстрашно отдать за Него жизнь.

К тому времени, как Татиана достигла совершеннолетия (то есть, согласно римским законам, двенадцатилетнего возраста), она разительно отличалась нравом и поведением от большинства римских девушек-язычниц. Любимыми ее занятиями были не выбор нарядов и разговоры о красивых юношах, а чтение мудрых книг – как Евангелия и апостольских посланий, так и произведений знаменитых историков древности, из которых также можно было почерпнуть немало полезного и поучительного. Татиана одевалась опрятно, но скромно, была почтительна к старшим, в отношениях с посторонними держалась строго и целомудренно, по мере сил помогала бедным и больным. Выражаясь нынешним языком, Татиана выглядела очень «несовременной» в развращенном римском обществе той эпохи, где процветали всевозможные пороки: тщеславие, жестокость, чревоугодие, блуд, прелюбодеяние, внебрачное сожительство (конкубинат), разводы (супруги разводились из-за самых незначительных причин, и многие женщины и мужчины, особенно в богатых и образованных слоях общества, вступали в брак по нескольку раз). Еще в первом веке по Р.Х. знаменитый римский философ Сенека так писал о нравах, царивших в римских семьях: «Ни одна женщина не постыдится развестись, потому что женщины из благородных и знатных семейств считают годы не по числу консулов, а по числу мужей. Они разводятся, чтобы выйти замуж, и выходят замуж, чтобы развестись»; «кажется, женщины имеют мужей, чтобы соблазнять любовников». А к началу третьего века, когда власть в Риме переходила от одного развратного императора к другому, нравы общества стали еще хуже.

Однако, как ни странно, такая несовременность юной Татианы вовсе не сделала ее «изгоем» в среде римской молодежи: напротив, знатные римские юноши и их родители наперебой засылали к отцу Татианы сватов. И это неудивительно: каких бы «свободных» и «современных» взглядов ни придерживались молодые люди, какие бы вольности ни позволяли себе в отношениях с такими же «свободными» девушками, жениться большинство из них все же хочет не на подругах вольных утех, а на таких же, как Татиана, умных, строгих и целомудренных девушках. Ведь одно дело – самому развлекаться с подружками, и совсем другое – видеть, как твоя собственная жена строит глазки чужим мужчинам и, забросив мужа, детей и дом, без оглядки тратит деньги на наряды и украшения и бегает по веселым пирушкам, а когда муж пытается хоть немного урезонить ее – грозит немедленным разводом… Среди легкомысленных римских девушек Татиана была поистине редкой драгоценностью, и желающих заполучить эту драгоценность было немало.

Конечно, не могло быть и речи о том, чтобы Татиана вышла замуж за язычника: родители девушки, как и она сама, понимали все трагические сложности такого брака, в котором нет единства между мужем и женой по самым важным вопросам – вопросам веры и мировоззрения. А в условиях гонений на христиан такой брак был и подавно опасен. Но среди сватавшихся к Татиане женихов были и благочестивые христианские юноши, семьи которых были хорошо знакомы родителям девушки. Поэтому отец Татианы, сам состоявший в счастливом христианском браке и от души желавший такого же счастья дочери, посоветовал ей выбрать из женихов-христиан любого, к кому лежит ее сердце – в серьезности и ответственности ее выбора он не сомневался.

Но Татиана вовсе не стремилась вступать в брак. Она давно уже решила, что всю свою жизнь без остатка посвятит лишь служению Господу – иными словами, ее душа склонялась к девству ради Христа.

Отец, будучи благочестивым христианином и сознавая всю важность и высоту избранного Татианой пути, не стал противиться ее выбору и с этих пор решительно отказывал всем женихам. Прямо объявить о данном Татианой обете девства было, конечно, нельзя: ведь христианские убеждения семьи бывшего консула приходилось тщательно скрывать. Но в христианской общине об обетах Татианы знали и относились к ним с уважением.

Несколько лет подвизалась Татиана в молитве, посте и делах милосердия, приличествующих девственнице: своими руками шила одежду для бедных, вдов и сирот, творила щедрую милостыню, заботилась о том, чтобы больные, не имевшие средств на врачей, получали надлежащее лечение и уход. Все окружающие очень любили и уважали юную Татиану, а в христианской общине ее считали истинной праведницей. Но несмотря на такую высокую оценку со стороны знавших ее людей, девушка не впадала ни в гордыню, ни в тщеславие: она попросту не думала о себе, ибо любовь к Богу и ближним, заботы о страждущих не оставляли в ее душе места для самолюбивых и эгоистичных помыслов.

Когда Татиане исполнилось двадцать пять лет, по единодушному выбору местных христиан, почитавших ее за добродетельную жизнь, Римский епископ посвятил её в диакониссы. Чин диаконисс, введенный еще при апостолах, имел очень важное значение для Христианской Церкви первых веков: само слово «диаконисса» – не что иное, как женская форма слова «диакон». В обязанности диаконисс входила проповедь христианства женщинам, так как мужчину-проповедника в данном случае могли бы обвинить в разврате и попытке соблазнить чужую жену или дочь. Так, в книге «Апостольские постановления» говорится следующее: «В диакониссу избирай жену верующую и святую, чтобы служила женщинам; ибо случается иногда, что в некоторые дома нельзя послать к женщинам мужчину диакона, из-за неверных: посему, для успокоения помысла нечестивых, пошли туда женщину диакониссу».

Диакониссы готовили женщин ко Крещению и затем помогали епископу или священнику в совершении этого Таинства: так, они помазывали женщин елеем, кроме чела (это делал епископ), и воспринимали их от купели, чтобы сохранить благопристойность и не смущать крещаемых женщин принуждением обнажаться перед священнослужителями-мужчинами. Кроме того, диакониссы следили за порядком на женской половине храма во время Богослужений, заботились о бедных и больных. Должность эта была и трудна, и почетна, на нее избирались только самые благочестивые, уважаемые общиной женщины.

Татиана с радостью приняла свое назначение, но не потому, что это было почетно, не потому, что она видела в этом признание своих духовных достоинств и заслуг перед общиной, а лишь потому, что должность диакониссы давала ей еще больше возможностей послужить Господу и ближним. Она с радостью и усердием принялась за свои новые обязанности.

Вскоре после того, как Татиана была избрана диакониссой, в Риме в очередной раз сменилась власть: был убит император-сириец Гелиогабал, и на престол взошел его двоюродный брат и наследник, Александр Север.

Император Гелиогабал вел столь развратную жизнь, что шокировал этим даже ко всему привычных римлян. Кроме того, его не любили за сирийское происхождение и вводимые им в столице культы восточных божеств: сам император был посвящен в главные жрецы финикийского бога солнца и каждый день совершал служения ему; по его приказанию в Рим был привезен и установлен на Палатине – главном холме города, где находился императорский дворец – «священный» черный камень, посвященный этому богу. Видя, что Гелиогабал все больше теряет популярность и желая заранее обеспечить род Северов более подходящим наследником, дабы власть не ушла в чужие руки, бабка императора, Юлия Меса, уговорила его формально усыновить другого ее внука, двоюродного брата Гелиогабала – шестнадцатилетнего Алексиана (после усыновления он получил имя Александр). Однако непостоянный Гелиогабал вскоре передумал и задумал избавиться от наследника, убив его. Узнав об этом, взбунтовались римские солдаты, возлагавшие надежды на юного Александра. Они убили самого Гелиогабала и его мать и возвели Александра на престол.

Воцарение Александра было поначалу встречено римскими христианами с надеждой и радостью: ходили слухи, что мать нового императора, Юлия Мамея – христианка, а значит, гонениям на христиан будет положен конец.

Однако этим надеждам не суждено было сбыться. Юлия и Александр действительно почитали Христа – но лишь как одно из божеств обширного языческого пантеона. Для образованных людей той эпохи вообще был очень характерен синкретизм – смешение самых разных религий и культов и почитание большого числа различных божеств. В ларарии (домашней божнице) Александра и его матери, наряду с изображением Христа находились изображения Аполлона, праотца Авраама, Орфея и многих других лиц; перед всеми ними ежедневно совершались молитвы и жертвоприношения. Конечно, люди с такими «всеобъемлющими» религиозными убеждениями не могли быть настоящими друзьями христиан, проповедавших, что «все боги язычников – демоны, а Господь небеса сотворил» (Пс.95:5). Кроме того, мать нового императора, имевшая неограниченное влияние на сына, была, по отзывам современников, женщиной корыстолюбивой и властной. Выгода и власть стояли для нее на первом месте, ради них она была готова пожертвовать всем, в том числе и религиозными взглядами.

Поскольку император Александр был еще слишком юн, вся власть в империи, по сути, оказалась в руках его матери и государственных лиц, которых она приблизила к себе. Среди них было много людей, ненавидевших христиан. Кроме того, Юлия Мамея, опасаясь, что ее сын может быть свергнут так же, как до него Гелиогабал, стремилась всеми возможными способами упрочить его позиции. Своего рода гарантией стабильности императорской власти в Риме считалось поклонение римским божествам, причем не только со стороны самого императора, но и со стороны всех его подданных – по крайней мере, тех, кто имел римское происхождение. Юлии памятен был пример Гелиогабала, который был свергнут, в том числе, и потому, что предпочитал сирийского бога римским… Конечно, на этом фоне христиане, отвергавшие поклонения любым божествам, кроме Единого Бога, должны были казаться ей прямой угрозой царствованию Александра и ее собственной власти. Юлия и ее ближайшие помощники приняли решение либо уничтожить христиан, либо заставить их поклониться римским богам. Конечно, при этом никто не запрещал им поклоняться Христу, пусть даже как главному богу своего пантеона – но только наряду с воздаянием почестей и другим божествам, «как и все приличные люди».

По всей империи был разослан указ, согласно которому все граждане империи должны были в знак лояльности правящему императору принести жертву перед изображениями римских божеств. В случае же неповиновения местные власти должны были подвергнуть таковых пыткам и, если понадобится, казнить.

В этих условиях римским христианам пришлось таиться едва ли не больше, чем прежде. Многие предупреждали и Татиану, чтобы она была осторожнее. Но молодая диаконисса, казалось, совсем не думала о собственной безопасности: ее заботило лишь благо Церкви и ее подопечных – бедных и страждущих, и, хотя она не искала опасности намеренно, в случае, если приходилось выбирать между безопасностью и помощью ближнему, Татиана без колебаний выбирала второе.

Конечно, это не могло продолжаться долго. Вероятно, мы никогда не узнаем, как именно это произошло – донес ли кто-то на молодую диакониссу, или же она сама чем-либо выдала себя – но Татиану схватили и, как христианку, насильно привели в храм Аполлона, чтобы заставить принести жертву этому языческому богу.

Переступив порог храма, Татиана мысленно воззвала ко Господу, прося Его посрамить языческие суеверия. В тот же миг весь храм сотрясся, словно от сильнейшего землетрясения, статуя Аполлона рухнула на землю и разбилась на мелкие куски, обвалилась и часть стен храма. Присутствовавшие при этом люди услышали страшный вопль, похожий на злобное рыдание, и увидели пронесшуюся по небу тень: это демон, обитавший ранее в храме и радовавшийся заблуждениям людей, теперь принужден был покинуть место, куда вместе со Своей верной рабой вступил Сам Христос.

В ужасе от того, что произошло, схватившие Татиану язычники, все еще находясь в плену суеверий, решили, что имеют дело с опасной чародейкой. Диакониссу повлекли на суд к самому префекту претория – высшему государственному чиновнику империи и ближайшему помощнику императора Александра и Юлии Мамеи.

Стоя перед своим судьей, Татиана без страха исповедовала Христа и отказалась принести жертву ложным божествам. Тогда, по приказанию префекта, ее подвергли пытке: девушку начали бить по лицу и раздирать ее тело железными крючьями. Но Татиана с удивительной для ее пола и возраста стойкостью терпела ужасные мучения. Что до палачей, то каждый нанесенный мученице удар отзывался в их собственном теле такой болью, что они, не понимая, что с ними происходит, были принуждены остановиться и умолять префекта о прекращении пытки.

Несмотря на страшную боль, Татиана находила в себе силы не только оставаться в сознании, но и молиться за своих мучителей – такова была ее христианская любовь ко всем людям без исключения, до краев переполнявшая ее молодое сердце. Мученица на деле уподобилась своему Небесному Жениху, молившемуся на Кресте за распинавших Его: «Отче! Прости им, ибо не знают, что делают» (Лк.23:34).

И молитва мученицы не могла не быть услышана: Господь, по великому милосердию Своему, отверз духовные очи палачам, и они увидели светлых ангелов, окружавших Татиану, и услышали Божий глас с небес, утешавший ее. В страхе и раскаянии пали они на колени перед святой, восклицая: «Прости нас служительница Истинного Бога, прости, ибо не по нашей воле мы причиняли тебе мучения!».

Все палачи – их было восемь человек – уверовали во Христа и немедленно во всеуслышание исповедали себя христианами. Они были тотчас подвергнуты пыткам и казнены. Хотя эти люди не успели принять Крещения водой, Крещение собственной мученической кровью соединило их с Господом.

Татиану же отвели в темницу, надеясь, что страдания, которые она перенесет в течение ночи от воспалившихся ран, все же заставят ее склониться перед волей правителей и воздать почести богам. Но каково же было удивление префекта, когда, приказав на следующий день привести к нему Татиану, он увидел, что мученица полностью здорова, будто ее вчера и не пытали.

Такое чудо совершил Господь над Татианой, чтобы дать судье еще одну возможность покаяться, а мученицу – укрепить перед лицом новых испытаний.

К несчастью, сердце префекта было столь ожесточено против христиан, что даже столь явное чудо не вразумило его. Он вновь начал уговаривать Татиану поклониться идолам, а когда она отказалась, приказал подвергнуть ее новой, еще более жестокой пытке.

С Татианы сорвали одежду и начали резать ее тело острыми бритвами. Затем ее распяли на земле крестообразно и начали избивать железными палками. Мученицу били так долго, что даже палачи уставали и сменялись несколько раз. Но Татиана по-прежнему с удивительным мужеством переносила страдания и лишь молилась за своих мучителей. Видя, что и на этот раз от нее не добиться покорности, префект приказал отвести ее назад в темницу. Там мученица провела ночь в молитвах и славословиях Господу, укрепляющему ее.

На следующий день Татиана вновь предстала перед своим судьей абсолютно здоровой. Но префект приписал это действиям ее колдовских чар и приказал отвести диакониссу в храм Дианы, видимо, надеясь, что колдовство (которое в сознании римлян было тесно связано с ночью и богиней луны Дианой-Гекатой) окажется бессильным перед лицом самой «божественной» покровительницы колдовства, и что Татиана, будучи колдуньей, охотнее согласится принести жертву этой богине, чем некогда богу солнца Аполлону.

Приблизившись к храму, Татиана, как и ранее в храме Аполлона, сотворила молитву Христу. В тот же миг раздался страшный удар грома, и сверкающая молния опалила храм, уничтожив всех бывших в нем идолов.

За это «святотатство» Татиану вновь подвергли пытке: подвесив девушку на дереве, ей отрезали груди и раздирали ее тело железными крючьями, а затем, по-прежнему ничего не добившись, бросили в темницу. И вновь Христос чудесным образом исцелил ее от страшных ран и увечий, а светлые ангелы, спустившись с небес, восхваляли ее подвиг и ободряли мученицу.

На следующий день мученицу привели в цирк, где в тот день шли гладиаторские бои, и выпустили на нее огромного льва. Но лев, хотя и был очень голоден и зол – перед представлением цирковых зверей обычно несколько дней не кормили – не набросился на святую, а стал ластиться к ней, как домашняя кошка. Даже дикие звери чувствовали величие и чистоту души мученицы, но одаренные разумом люди не хотели ничего видеть и понимать.

Татиану вновь подвесили на дереве и подвергли пытке крючьями, а затем бросили в огромный костер, но мученица, на удивление всем, осталась невредима. Все это опять было приписано ее колдовству, и, в попытке лишить ее колдовской силы, префект приказал наголо обрить ей голову (по римским поверьям, волосы являлись вместилищем магической и жизненной силы). Затем Татиану заперли в храме Юпитера, надеясь, что верховное божество не даст чарам возвратиться. Но каково же было изумление мучителей, когда, отперев храм через несколько дней, они увидели, что все находившиеся там идолы разбиты вдребезги, а Татиана, как и прежде, здорова и прославляет Бога, хотя на протяжении этих дней не принимала ни пищи, ни воды.

Не понимая, откуда могла святая черпать столь удивительные «колдовские» силы, префект призвал к себе ее отца, который, конечно, должен был знать все о волхвовании дочери. Стоя перед префектом, бывший консул во всеуслышание исповедал себя христианином. Тогда его вместе с дочерью приговорили к смерти через обезглавливание, что и было исполнено. Праведные души Татианы и ее благочестивого отца отлетели в небесные селения, в сияние неизреченной славы. Это произошло в самом начале 226 года.

Дорогие во Христе отцы, братья и сестры! Пусть подвиг святой мученицы Татианы и ее отца не кажется нам чем-то далеким, полулегендарным, а потому не имеющим к нам лично никакого отношения. Мы с вами не только можем, но и должны подражать святой Татиане! Пусть нам сегодня не грозят крючьями, огнем и дикими зверями за веру Христову – разве мало вызовов ставит перед нами повседневная жизнь, когда мы принуждены делать выбор – либо поступить против христианской совести и избежать каких-то неприятностей, неудобств, либо согласиться перенести все это, но остаться верными Христу? И подчас сделать этот выбор нам не легче, чем когда-то – святой Татиане…

Будем же подражать святой мученице в ее любви к Господу и ближнему, в ее верности Богу, будем, как и она, просить у Господа укрепления во всех жизненных испытаниях, взывая вместе со всей Святой Православной Церковью: «Светло во страдании твоем возсияла еси, страстотерпице, от кровей твоих преиспещрена, и яко красная голубица к небеси возлетела еси, Татиано. Темже моли присно за чтущыя тя!».

Аминь.

Митрополит Омский и Таврический Владимир