Новости Орловской митрополии

Источник информации: Орловско-Ливенская епархия
1 Декабря 2014

1 декабря 2014 - 11:51

Председатель епархиального отдела по канонизации святых, доктор исторических наук Виктор Ливцов о том, что значит почитание подвига Новомучеников Российских сегодня, и том, как не забыть горькие уроки прошлого.


«Ленинские годы отличались изощренным характером гонений»

— Виктор Анатольевич, Русская Православная Церковь отмечает память Новомучеников и Исповедников Российских на следующее воскресенье после 25 января по старому стилю. Однако каждая страница православного календаря буквально испещрена именами Новомучеников, что, несомненно, свиде­тельствует о том, что по своей массовости гонения советского времени сравнимы лишь с первыми веками Христианства. Каковы масштабы гонений на Орловщине?

— Точных данных о количестве репрессированных, убитых вообще нет, их очень сложно собрать. И здесь надо иметь в виду, что за период с 1917 по 1941 год прошло несколько волн репрессий.

В период первой послереволюционной волны репрессий духовенство расстреливалось, убивалось просто так, без суда. Таких данных очень мало, они даже не откладывались в архивах: пьяные красноармейцы или просто анархисты, жители какого-то села, недовольные священником, атеисты могли прийти в дом священника и замучить его. Для тех лет характерны такие описания, что священника задушили на епитрахили или на цепи от наперсного креста, что у него отрезали голову, совали окурки ему в глаза, вырвали язык, топили в проруби, резали на части... Таких данных было много собрано наступившей сюда Белой армией, и они были опубликованы на Западе. Долго им даже не верили в России, потому что эти вещи скрывались. Но это была первая волна, которая привела к уничтожению большей части духовенства в России. Но мы не имеем статистических данных об уничтоженных в период Гражданской войны.

Второй этап репрессий был после Гражданской войны, в 1920-е годы. Там уже некоторые данные сохранились, и эти люди реабилитированы. Судили их по самым разным делам и брали их без суда. Дело в том, что в 20-х годах практиковалось взятие заложников. Их брали в огромном количестве, причем именно из духовенства или дворян (тогдашней интеллигенции), и расстреливали через одного, если случалось что-то неприятное. Например, если ряды коммунистов несли даже самые незначительные потери, то в ответ уничтожали много неповинных людей. О заложниках данных значительно меньше, но они есть. И когда священников брали по различным делам, данных тоже мало, они практически единичны, однако несомненно, что это явление имело гораздо больший масштаб.

Данные есть более или менее по 1930-м годам, когда относительно небольшое число священников по сравнению с тем, которое было сразу после революции, продолжали систематически уничтожать и почти полностью уничтожили. Раньше священника можно было просто убить уголовнику, и ему за это ничего не было, потому что они были классово чужды, но в 1930-е годы складывается другая ситуация. Существовавший режим начинает уничтожать собственных представителей. Подчас, чтобы доказать не то, что виноваты церковники, как их тогда называли, это доказательств не требовало, их брали просто заодно, последних оставшихся, чтобы доказать, что те или иные руководители местных партийных организаций тоже виноваты, потому что к этому большинство было не готово. Их считали классово близкими, их жалели, в отличие от священников. Поэтому для того, чтобы доказать, что надо сажать, арестовывать и убивать, в том числе и коммунистов, и создавались эти процессы. Тогда и стала создаваться статистика, так что по 2-й половине 1930-х годов мы можем сказать что-то о цифрах. Самый ужасный период для духовенства был не 1930-е, а 1920-е годы, данных о которых практически нет.

— И это вопреки распространенному мнению, когда самыми кровавыми перед нами предстают 37-й и последующие годы. Оказывается, на самом же деле факты свидетельствуют об обратном. И каким бы жестоким ни был сталинский режим, ленинские годы отличались куда более изощренным характером гонений и куда более массовым.

— Да, это так. 1930-е годы завершили этот процесс. Можно привести несколько примеров. Существуют данные, которые найдены в архивах нашими исследователями, религиоведами, в том числе Анатолием Ивановичем Перелыгиным. Так, с 1 октября по 31 декабря 1937 года, в эпоху так называемой большой чистки, было осуждено 13 314 человек, из них священнослужителей и верующих — 1667. При этом к расстрелу приговорены 3247, из них 1130 — священнослужители, т.е. каждый третий, расстрелянный на Орловщине в 1937 году — священник. Это при том, что в 1920-е годы их почти всех уже истребили, а кто-то из них уехал за рубеж.

Многие люди в это время шли на священнослужение, искренне готовясь к смерти. Верующие люди, которые до этого не собирались принимать постриг, быть архиереями, священниками, шли именно потому, что знали, что они умрут за Христа. Это был подвиг, потому что расстрелянные в 1937 году были в основном новопоставленными священниками, знавшими, на что идут, видевшими, как замучили первую волну духовенства в 1920-е годы, без суда вообще. В 1937 году священство проходило по судам решениями троек, по ведом­ству НКВД, оставаясь в статистике

Что касается общей цифры уничтоженных за период с 1 октября 1937 года по 1941 год включительно, то это 19 713 человек, в том числе расстрелянных — 4117, из них 1209 священнослужителей, верующих мирян и монашествующих, т.е. примерно одна треть от общего количества расстрелянных.

Практически тогда убили последних оставшихся священнослужителей. Когда собрали первый Собор (Архиерейский Собор 1943 год), там было всего 19 архиереев со всей России, из которых только четверо были на свободе. С этим связано то, что в послевоенные годы, когда Церковь оживает, возобновляется традиционный приток духовенства на территорию Орловской области из Украины, из Западной в том числе, где Церковь пострадала меньше, потому что Западная Украина была присоединена очень поздно, перед войной. Затем там стал происходить процесс вытеснения верующих, что способствовало их переходу в Россию. К слову сказать, этот процесс прихода сюда священства из Украины и Белоруссии происходил и в 19 веке, начался он с Петровских времен. Именно потому, что в первой половине 20 века местное духовенство с семьями, с детьми было выслано или убито, была большая нехватка священнослужителей.

Мы должны увековечить память священнослужителей, но мы знаем не о всех, их было гораздо больше. Это были люди, профессионально связанные с Церковью, — священники, диаконы, монахи, либо они относились к церковному руководству — это руководители общин, старосты, казначеи. Члены общин, верующие люди, которые страдали за веру, не обязательно проходили как «церковники». По этой категории проходили те, кто формально к ней относился. Таким образом, фактическое количество свя­щеннослужителей и мирян значительно больше, даже чем цифры, которые я привел.

Есть вопрос, в какой степени сами эти цифры соответствуют действительности, не преуменьшены ли они. Во всяком случае, они не преувеличены, это точно.


Орловское Бутово

Памятник жертвам политических репрессий в Медведевском лесу

— Какое место или какие места на Орловщине можно назвать нашим орловским «полигоном в Бутово» или орловской «Ганиной ямой»?

— Что касается мест, где расстреливали священников как до войны, так и после, то мы знаем о них по тем сообщениям, которые сделали в период первой реабилитации в 1930-е годы еще живые тогда руководители Орловского НКВД. Это были, в первую очередь, два места: Медведевский лес, где просека, дальше в лес, за памятником жертвам фашизма. Так получилось, что в силу определенных исторических и политических обстоятельств памятник жертвам сталинизма стоит примерно там, где расстреливали фашисты, а памятник жертвам фашизма — там, где расстреливали репрессированных, во всяком случае, ближе к тем местам.

Другое место, где расстреливали, — так называемый Чертов ров, сейчас его частично засыпали. Ранее он начинался на Троицком кладбище, пересекал Наугорское шоссе, шел вне города до территории, которую сейчас занимает Орловский государственный аграрный университет, и далее впадал в реку Орлик примерно за стадионом, где он сохранился до нашего времени. Виден он и напротив ОрелГАУ, но там его активно засыпают и строят дома. В этом месте было удобно расстреливать, так как можно было просто присыпать тело на дне рва, расстреляв человека с берега.

Но кроме этого есть еще много мест, где расстреливали: это и территория бывшей Орловской тюрьмы (городской парк), и территория бывшего Орловского централа (нынешний СИЗО), рядом со зданиями ВЧК — ОГПУ и т. д.

— Объектами гонений были не только люди, но и храмы, монастыри, святыни...

— Убийство священников часто сопровождалось кощунственными дейст­вия­ми как по отношению к ним, так и по отношению к вере Православной. Цель этих действий в первую очередь — разрушение храмов. На Орловщине было очень много деревянных храмов, больше, чем каменных. Не удивительно, что после этих действий сохранилось только 2 здания, и те не полностью. Один из них сейчас разрушается в с. Мымрино, а второй — храм из села Ильинское Хотынецкого района, перевезенный в Хотынец, ставший там военкоматом, — теперь уже частично заброшен.

Большая часть каменных храмов тоже оказалась уничтожена, хотя для того, чтобы разрушить каменное сооружение, требовались огромные усилия. Также в целом виде не сохранился ни один из существовавших на Орловщине монастырей. Эти факты говорят о том, что напор был грандиозный.

В Орле была взорвана половина каменных храмов, ликвидированы почти все домовые храмы. Практиковалось осквернение церковных святынь. На иконах плясали, их жгли, выкалывали святым глаза, рубили на части. В это время мало икон попадало в музеи, как правило, там выставлялись коллекции, собранные в 19 веке и находившиеся в фондах церковно-археологических музеев. Те иконы, которые в то время наполняли храмы, в основном были уничтожены. Таких икон были миллионы, особенно в дальних селах.

Из чудотворных икон сохранились единицы, что удивляет и вызывает восхищение. За этим стоят подвиги верующих людей, рисковавших жизнью, чтобы сохранить святыню. Есть интересное исследование Мариамны Комовой, где описаны почитаемые на Орловщине иконы — сколько их было и сколь мало уцелело.

Точно так же поступали с мощами и прочими священными предметами. В Орле раньше находилась частица мощей священномученика Кукши, их нынешнее местонахождение не известно.

— Есть копия протокола вскрытия мощей святого Кукши, найденная в ГАРФе сестрами Свято-Троицкого Болховского женского Оптина монастыря, в которой говорится о том, что мощи были переданы верующим для захоронения.

— Есть факт, что в Орле было много часовен, не меньше, чем храмов, а то и больше. Представьте, что с тех пор в Орловской области сохранилась только одна часовня — часовня храма Михаила Архангела. Первоначально это была часовня Успенского монастыря. Она одна уцелела из многих сотен, что говорит о размахе богоборчества.

Помимо этого не известна история большей части коллекций церковно-археологических музеев, в первую очередь Орловского церковно-археологического музея на территории Успенского монастыря. Скорее всего, эти вещи просто уничтожались. Если сначала создался атеистический музей, куда что-то было свезено в 1920-е года, то потом большинство из них было расхищено и исчезло. Кроме того, был переплавлен ряд колоколов, часть их просто выбросили, разбили. Имеются свидетельства, что металл колоколов впрок не пошел, т.к. их было очень сложно переплавлять.


Кто виноват и что делать

— Необходимо в настоящее время каким-то особенным образом почитать и увековечивать эти святые места...

— К сожалению, мы часто забываем нашу историю, иногда намеренно что-то скрываем, но когда что-то известно или есть какие-то сведения, даже народная молва, конечно, очень нежелательно в таких местах, особенно в местах массового убиения людей, строить какие-либо гульбища или жилые постройки. По традиции если где-то стоял храм, то на этом месте никогда ничего не строили. Известен случай, когда деревянный Воскресенский храм, находившийся на территории нынешнего Николо-Пес­ковс­ко­го до 17 века, был разрушен в период Смутного времени. Восстановить храм не было возможности, но на этом месте стоял крест, и никто не строил дом. Причина не только в том, что там был алтарь, но и в том, что почти у каждого храма было кладбище. В древности все кладбища были приходскими. Позже 19 в. у каждого храма были захоронения служивших там священников и крупных благотворителей.

То же самое касается и Медведевского леса. Город растет в этом направлении, и хорошо, что там стоит скит новомучеников, хотя и не совсем на том месте, но он является барьером против строительства многоэтажных домов. Необходимо поставить часовни в глубине леса и всячески развивать существующий скит.

На всех местах массовых убийств надо ставить часовни, поклонные кресты, посвященные Новомученикам, даже если что-то рядом уже построено, чтобы текла молитва, чтобы усопшие находили свое поминовение. Мне кажется, это важно и для живущих там людей, и для ближайших к этим местам храмов.

Я считаю, что необходимо ставить поклонные кресты и часовни не только на местах массовых убийств, но и на месте бывших храмов, а не в произвольных местах, и только по благословению Архиерея.

Еще одно место, которое надо увековечить, — бывшая Орловская тюрьма, что находилась в городском парке культуры и отдыха (территория аттракционов), где, кстати, не случайно хотели построить собор, где также проводились расстрелы, против чего выступили многие атеистически настроенные граждане. Сейчас это дело замерло. Дело в том, что там до сих пор в подвалах, возможно, осталась масса не захороненных останков людей, которых там расстреливали начиная с 1917 года. Расстрелы производились прямо на бру­ствере, окружавшем тюрьму со стороны реки, там же и закапывали.

— Да, поистине, глядя на картины происходившего, представленные Вами, невозможно осознать, насколько был труден подвиг верующих людей тогдашнего времени...

— Когда мы говорим о Новомучениках и Исповедниках Российских, нельзя забывать, что, с одной стороны, это репрессии со стороны безбожников, а с другой стороны, подвиг верующих людей, сознательно идущих на то, чтобы сохранить веру Православную и пройти через мученичество. Орловщина всегда была территорией позднего крещения, с большим количеством суеверий, с сильными антицерковными настроениями даже в конце 19 столетия, с послереволюционным атеизмом, с огромным размахом репрессий. Эти особенности влияют и на современное состояние орловского общества. Не могут не ужасать события, когда недавно был свергнут крест, протесты против строительства собора, который атеисты предлагали ставить на окраине города. Большое возмущение вызывало желание верующих поставить часовню во имя Новомучеников и Исповедников Российских на месте основания Введенского женского монастыря (ул. Ленина). Напомню, что территория около типографии «Труд», где был создан Введенский женский монастырь, это еще и первое воинское кладбище на территории г. Орла. Там была церковь Афанасия и Кирилла, где хоронили тех, кто погибал в битвах при защите Орловской крепости, а потом и солдат, защищавших Православие в годы Смутного времени. Именно для солдатских вдов был основан монастырь, в котором поминали убиенных. Нежелание поставить там часовню — это проявление тенденций прошлого.

Но, несмотря на репрессии против Православной веры, Русская Православная Церковь, являясь наиболее патриотической частью русского народа, поддержала освободительную войну против фашизма 1941 — 1945 годов.

К моменту начала войны в Орле были закрыты все церкви, даже те единичные, что были открыты. Например, Афанасьевская церковь, где подвизался наш знаменитый юродивый Афанасий Андреевич Сайко, была закрыта, когда началась война. Был арестован еще ряд священнослужителей, 11 священников приговариваются к смертной казни в 1941 году. Это были люди, которые могли бы участвовать в борьбе против фашизма, тем не менее их уничтожили. Поэтому для государства было неожиданно, что Русская Церковь во главе с митрополитом Сергием поддержала Советскую власть. Более того, на стороне фашистов было крайне мало священнослужителей. Конечно, изменники есть всегда, но таких было очень мало.

— В результате всего вышесказанного перед нами предстает история Орловской епархии в эпоху гонений, ее трагедия. Однако чувствуется, что сейчас в обществе, спустя некоторое время, эта тема для многих утрачивает свою актуальность. В 2012 году мне довелось побывать в Соловецком монастыре, и я впервые почувствовал, как «голос крови» вопиет от земли. Я пытался отогнать от себя это ощущение, но мне это удалось только через несколько дней. Здесь напрашиваются два обычных вопроса: кто виноват и что делать?

— Сегодня мы вступаем в новую эпоху истории Русской Церкви, она уже очерчена. Это эпоха, когда прямых гонений на Церковь нет, но атеизм среди гражданского населения, а также различные сектантские настроения, особенно оккультные учения, весьма распространены. Люди шутят на тему продажи своей души дьяволу, выступают против строительства церквей, свергают кресты. Надо видеть, что события, которые произошли в свое время в Оптиной пустыни, когда дьяволопоклонник убил монахов, могут произойти везде.

Первый этап эйфории от открытия церквей, когда люди действительно каялись в грехах, прошел. В храмы приходили люди, в основном пожилые, бывшие комсомольцы, атеисты с 1920-х годов. Они не умели молиться, креститься, но потом, пройдя войну, участвуя в каких-то злодеяниях, они переосмысливали прошлое и сожалели об этом, хотели искупить свою вину перед Богом, перед Церковью. Грехи были у них немалые. Например, в документах указано, что на территории Успенского монастыря процветало кладоискательство, из 5 захоронений орловских архиереев только у одного сохранилась глава (у Владыки Иринея), только у двух сохранились нательные кресты (у Иринея и Поликарпа), только у одного сохранилась панагия. Это говорит о том, что головы прямо с митрами отрывали и куда-то уносили, может быть, кощунствовали над ними. Кости разбрасывали, и, по свидетельству современников, в гробах кладбища Успенского монастыря местные беспризорники и просто жители города под молчаливое одобрение окружающих катались во время разлива по Оке. Когда на месте монастыря была тюрьма, в монашеских склепах были устроены туалеты. Некоторые люди, которые, может быть, отчасти участвовали в этих омерзительных событиях, хотели загладить свои грехи.

Сейчас мы видим, что спустя 20 лет пришло совсем другое поколение и пожилых, и молодых людей. Это молодежь, которая выросла в эпоху безвременья, сектантства, когда по телевидению каждый день показывают колдунов, целые передачи рассказывают о колдовстве, учат ему. Пожилые люди, в наше время приходящие в храм, самые старшие из них, вышли из эпохи самого сильного атеизма, когда было невозможно ни окрестить ребенка, ни прийти в какую-либо церковь. Это уже не довоенное поколение, это поколение 1940 — 50-х годов, когда атеизм был могуч, открытых церквей вообще не было, а были хрущевские гонения в 1960-е годы, когда шла к закату эпоха послаблений, возникшая в период Великой Отечест­венной войны, закончившаяся в начале 1960-х годов. Многие из этих людей остались верны принципам атеизма, недаром работала огромная государственная машина. Приход этих людей ощущается как новое явление.

Очень важно, что современная молодежь активно пользуется новыми технологиями: Интернетом, мобильной связью. Но из-за этого у нее возникает множество соблазнов, поскольку современная информация имеет, как правило, антицерковный характер. Средства массовой коммуникации развращают людей, поэтому обращение к Новомученикам, подвижникам, которые подчас сознательно шли на смерть, как никогда важно. Есть пример академика Павлова, который до революции холодно относился к Православию, хотя сам был из духовной среды. Но после революции он стал причастен к Церкви, возмущался закрытием и сносом храмов, открыто крестился, т.о. показывая свое единство с РПЦ.

Говоря о Новомучениках, нельзя забывать, что Орловщина была крещена позже всех соседних областей святым Кукшей в 1113 году. Здесь традиционно атеистические настроения, как и подвижничество, противостоящее им, были всегда очень сильны. Были сильны и суеверия, поэтому Церковь вплоть до революции 1917 года выполняла и миссионерскую роль, продолжая просвещать людей, у многих из которых были представления двоеверия. Орловские архиереи писали, как низок был уровень грамотности даже среди священников. Такой атеистический напор на территории области был связан с сильными богоборческими устремлениями, сектантскими, сатанистскими, имеющими свои исторические корни. Современная ситуация связана с теми же процессами, хотя не всегда люди отдают себе в этом отчет.

Второе — то, что Русь, как правильно говорит Патриарх Кирилл, была крещена, но до конца не воцерковлена изначально. Иногда и сейчас обряд понимается лучше, чем мистическая суть веры. С этим связана необходимость постоянного церковного просвещения. Для этого нужно преподавание основ духовности в школе, чтобы люди поняли, что такое Вера Православная: это не просто целование святынь: «если я поцелую святыню, то все мои грехи прощаются». Это отношение языческое, с которым надо бороться.

Например, наш Владыка Антоний правильно говорит: «Древнегерманское почитание ели не имеет прямого отношения к празднику Рождества Христова, не было елок в Палестине». Украшение храмов елями — элемент безусловно языческий. Православное христианство в отличие от того, как его хотят представить, в т.ч. за рубежом враги Православия, вовсе не этнографический ритуализм (так его называли фашисты, несмотря на то, что разрешали открывать храмы). На самом деле Православие — наиболее мистическая, наиболее истинная часть Христиан­ства. Это и есть древняя Церковь Христова, основанная Им Самим.

Разъяснение этого, духовное просве­щение — ответ на вопрос, что делать.

Замечательно, что первые киевские, а затем московские князья основывали монастыри, но мы знаем, что в «Повести временных лет» Нестор пишет, что монастыри ктиторские, основанные князьями, часто исчезали. Киево-Печерскую лавру знают все, потому что она основана «слезами монашествующих», как пишет летопись. Мы видим, что первый духовник Лавры — преподобный Антоний Печерский — был гоним, даже власть его не понимала, его монастырь не был ктиторским, его основал народ.

Мы проанализировали, как же жили первые киевские монастыри, основанные без материальной помощи извне. Они жили так: первые 10 лет — 1 — 2 монаха, вторые 10 лет — 3 — 4 монаха, третьи 10 лет — 5 — 6 монахов, и только к своему столетию они набирали силу. Но зато они существуют до сих пор, их не сломили даже гонения. Среди их насельников много святых.

Безусловно, Русская Церковь многим обязана святым князьям, распространителям Веры Православной, но их деятельность в этом направлении, принуждение к крещению вызывали у многих не готовых к этому язычников отторжение. Надо ли было князю Владимиру в каких-то отдельных случаях насаждать Православие силой? Наверное, надо было. Но надо было, и подобно Ярославу Мудрому, дополнять духовным просвещением. Ярослав Мудрый понял, что Русь хотя и крещена, но не просвещена до конца. Он стал вводить школы, но о тех, кого брали в школы, плакали как об усопших. Такое противостояние было по отношению к образованию.

Про свою эпоху сказал патриарх Алексий II, что она была «эпохой второго крещения», как эпоха святого Владимира. Современная эпоха Патриарха Кирилла — эпоха «второго просвещения», как времена Ярослава Мудрого. Сейчас надо объяснять людям, чтобы они «слезами» шли ко Христу, а не деньгами. Чтобы не просто богатый, но грешный человек пришел в храм и поставил пудовую свечу, думая, что ему Господь за нее грехи простит. Конечно, никому путь к Богу не заказан, даже убийце, но основой Церкви должны быть подвижники, слезами возрождающие будущее.

Примером я считаю ваш монастырь (Святого Кукши. — Прим. ред.). Быть может, он основан не теми слезами, что в древности, быть может, нет таких искушений, как были, но есть другие, не менее страшные. Мне кажется, что сила Православия в том, что он основан силами верующих людей. Чем больше будет искренности и веры в каждом члене Церкви, тем лучше. Тогда даже поддержка власти не будет отвращать людей от Церкви.

Раньше было важно открыть все храмы, теперь все сохранившиеся храмы в г. Орле открыты. Сейчас необходимо духовное просвещение на базе этих храмов, ибо камень веры есть человек. Храм может стоять в золоте, а человек в нем быть мертвым.

Именно на просвещение нас нацеливают Новомученики, которые шли в Церковь, а храмов не строили. Они строили храмы из себя самих. Некоторые из них в тюрьмах, от храмов отлученные, проводили Литургию на маленьком кусочке тюремного хлеба, и Литургия совершалась. Таинство происходило, потому что они делали это искренне. Дело не во внешней, а во внутренней стороне. Хотя без внешнего внутреннего тоже нет.

Храмы, конечно, надо основывать, но Новомученики приносили самих себя в жертву, создавая собор духовный. Сегодня опыт Новомучеников для нового этапа трудностей, с которым столкнулась РПЦ, очень ценен. Мы живем сейчас не то чтобы в эпоху новых гонений, но во время испытаний Православной Церкви. Надо прямо сказать: везде ощущается, что атеистически настроенная часть общества желала бы гонений. Я не так давно беседовал с одним молодым человеком, относящимся к левым политическим течениям. Он долго говорил о том, что очень хорошо, что сегодня мы видим патриотически настроенную Церковь, говорил, что он не против духовного развития. Потом он перешел к образу 30-х годов, стал хвалить это время, стал говорить, что его надо брать за образец. Я спросил его, как же можно хвалить репрессии и одобрять церковное возрождение? Он сказал, что восстановление храмов — это хорошо, но нескольких священнослужителей расстрелять бы не мешало. Я крайне этому удивился, мне показалось, что это созвучно тем настроениям, которые привели к свержению крестов, в том числе на Орловщине. Поэтому, когда представители левых течений начинают, с одной стороны, хвалить Церковь за патриотизм, а с другой — считают, что не помешало бы снова осуществлять репрессии против нее, они противоречат сами себе. Когда я сам это слышу, я не могу не понимать, что гонители Церкви находятся рядом с нами.

Не будем забывать, что в истории Церкви был период Юлиана Отступника, который жил после принятия Константином Великим христианства. Когда христианство уже было государственной религией, он вдруг обратился в язычество вновь. Он объяснил, почему это сделал, в своих трудах, которые сейчас изданы. Талантливый и образованный человек, он объяснял, что это позиция народа. Я бы не хотел, чтобы позиция народа, который свергает кресты, разрушает часовни, возобладала. Это будет крах России.

Кровь Новомучеников усилила позиции Церкви, она стоит на их святой крови. Сегодня многие храмы Европы, где не было мученичества, превращены в увеселительные заведения. Я сам видел, такие храмы частично снесены, или в их криптах открыты рестораны, или превращены в живописные руины для прогулок. У нас, слава Богу, этого нет. На крови мучеников стоит будущее. Но нельзя забывать, что, если своим трудом не продолжать их дело, все это, к сожалению, может исчезнуть. Для России есть шанс стать той страной, в руках которой ее будущее. Удивительно, но это то, в чем сходятся и святые русские, и оккультисты: это признают все. Видимо, страх других стран, таких как Америка, связан с тем, что святость России все же очевидна. Поэтому в мире сильно желание опорочить нашу страну, подвиг ее Новомучеников.

Что касается патриотизма, некоторые говорят, что надо замалчивать подвиг Новомучеников, нельзя рассказывать такие стыдные вещи. Но мы же не замалчиваем, гордясь культурой Рима. Тем более не может уменьшиться патриотизм, если мы говорим о тех болезнях, которые не должны повториться. Наши дети болеют в детстве, и если мы ничего не будем знать о болезнях, они от них умрут и не будет никакого продолжения рода. Поэтому то, что мы говорим о Новомучениках, это болезнь не к смерти, а к исцелению, которого все хотят.

Не забывать прошлое — это еще и глубоко патриотический акт, осознание своих ошибок и покаяние. Солженицын в свое время сказал (он был в Орле, и я тогда с ним не согласился): «После фашизма Германия покаялась перед всеми, а Россия за все свои богоборческие дела не покаялась. Менталитет русского народа сейчас совершенно другой». Читая святоотеческую литературу, сочинения Новомучеников, я вижу, что менталитет православных людей остался прежним. Все, что написано абсолютно понятно, трогает за сердце.

Я не согласен с тем, что Россия не покаялась. Каялся публично Патриарх Алексий, а кто же еще должен каяться, как не Глава Церкви? То, что мы поставили в Орле скит Новомучеников, разве это не покаяние? Разве не покаяние то, что мы канонизировали, то, что мы почитаем Новомучеников, пишем статьи, издаем газеты? Другой вопрос, что покаяние должно охватывать не только Церковь, людей, самых близких к Богу, но стараться путем просвещения призывать к каждодневному покаянию тех, что не являются особенно верующими людьми. Тем более мы должны понимать, что все это рядом, никуда не исчезло. Для Бога нет ни времени, ни пространства. Как говорил пророк Даниил: «Не говори, что во времена отцов ты не совершал бы грехов их».

Беседовал игумен Алексий (Заночкин)
«Орловские Епархиальные ведомости»