15 декабря 2014 года, в рамках II Рождественских чтений, Пензу посетил протоиерей Димитрий Смирнов, председатель Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства, известный проповедник, миссионер, теле- и радиоведущий. В интервью председателю Информационно-издательского отдела Пензенской епархии Евгению Белохвостикову отец Димитрий рассказал о своих взглядах на решение демографических проблем.

– Отец Димитрий, начать бы хотелось с такого вопроса: действительно ли можно говорить, что в стране у нас сейчас демографическая катастрофа? Или это уж слишком громко сказано?

– Знаете, я употреблял этот термин до воссоединения с Крымом. Если Россия будет возвращать себе те двадцать миллионов русских людей, которые остались за границами империи, то это даст некий дополнительный импульс. Но в целом, хотя и с рождаемостью некоторым образом сейчас ситуация улучшилась, этого недостаточно.

Я наблюдаю свой приход. У меня одна женщина ждет десятого ребенка, у двоих есть девять, есть две семьи по восемь детей. Есть семьи, где пять-шесть детей. Но это – исключения. А ведь раньше русская женщина была настолько здоровой и сильной, что могла родить по двадцать – двадцать пять детей. А в среднем по империи в каждой семье было по восемь детей. Причем это – при отсутствии медицины и понимания того, какую играет роль в жизни человека санитария: дети умирали практически в каждой семье. Сейчас медицина на другом уровне, но сама система родовспоможения настроена недружественно по отношению к женщине: в Москве, по-моему, только восемь процентов родов физиологически правильных, а остальные – стимуляция и прочие вещи, неполезные и для ребенка, и для матери, и для дальнейшей их способности к продолжению рода.

Еще одно следствие кризиса рождаемости – мы народ очень старый.

Скоро у нас будут проблемы с пенсионным населением: кто будет пенсии эти зарабатывать, непонятно, потому что средний возраст россиянина сейчас – 40 лет. Это, конечно, никуда не годится. Сто лет назад все народы Европы представляли из себя народы детей с некоторым количеством взрослых. А сейчас огромная доля населения – пенсионеры. Пенсионер – ну какой он ученый, какой он пахарь? Я сам по себе знаю: я уже не такой, как двадцать лет назад.

И тем не менее, повторю, тенденции сейчас благоприятные, и это говорит о том, что и власть имущие, и сам народ осознают масштаб демографических проблем.

– Многие склонны видеть истоки проблемы в том, что в ХХ веке Россия пережила две мировые войны, раскулачивание, репрессии, и генофонд нации понес невосполнимые потери. Насколько это оправданная точка зрения?

– Все же самый главный удар нанесла политика советской власти в отношении семьи. Ибо в «Манифесте коммунистической партии» отношение к семье, как таковой, сформулировано недвусмысленно: семья должна быть уничтожена, это пережиток прошлого, нового человека должно воспитывать государство. В итоге, с 1920 года в нашей стране были легализованы аборты – тут мы были впереди планеты всей. В США аборты разрешили с 1972 года, и эти 50 лет разницы дали то, что теперь у нас 146 миллионов, в Америке –300 миллионов, а столетие назад было все наоборот.

Таким образом, вторая проблема – это аборты. Третья проблема – это разводы. И четвертая проблема – утрата понимания того, что есть семья.

Разрушена традиционная русская семья, она сама себя не воспроизводит, в этом смысле у нас полная дикость и невежество.

Я всем рассказываю об одном эпизоде, который произошел у меня в храме меньше месяца назад. Пришла ко мне пара: хотели венчаться. Я им говорю: повенчаю хоть сегодня, если вы ответите на один вопрос – что такое невеста? Ни невеста, ни жених не смогли ответить. Ну и какое венчание, если они не знают, что такое невеста? Современный человек утратил многие важные понятия: что такое «жених», еще скажет, а что такое «невеста» сказать – уже проблема. Это надо восстанавливать, потому что семья сначала должна восстановиться в головах.

У меня есть такая мечта: чтобы ЗАГСы были при церквях, мечетях, синагогах, и представитель каждой религии имел возможность подать заявление в своем месте. Конечно, должна быть такая возможность и в муниципальном образовании, ведь есть и атеисты. Но те, кто исповедует какую-то религию, должны будут подать заявление именно при храме своей религии, и в течение месяца проходить интенсивное обучение основам семейной жизни. Если ты мусульманин – получаешь сведения из Корана, если христианин – из Святого Евангелия. Тогда мы восполним утрату семейной традиции. И если мы хотим укрепления семьи, – это единственное, что мы можем сделать.

Нужно введение в старших классах школы такого предмета, как семья. Потому что у многих детей нет отцов, некоторые никогда не жили в полной семье: ведь неполная семья – это вообще не семья, а просто одинокая мать. Семья – это отец, мать и дети. А полная семья – это еще бабушки и дедушки, тети и дяди.

– Приходится слышать такие упреки: мусульманские семьи – традиционно более крепкие и многодетные, а почему православные и разводятся чаще, и рожают меньше?

– По двум причинам. Во-первых, гонения на Церковь были больше, чем на остальные религии. Во-вторых, ислам не имеет никакой централизованной организации, он передается через семейный быт. Поэтому семейные исламские традиции оказались стабильнее, ведь ислам из поколения в поколение передается не столько муллами, сколько отцами. А у нас учительная роль Церкви играла фундаментальное значение, потому что христианская религия – это религия книжная, а духовенство было самым грамотным сословием. В ХХ веке его уничтожили поголовно, и уничтожили практически все книги.

Да, уничтожали и мечети, но для того, чтобы молиться, представителю ислама не так нужна мечеть, как христианину – храм, потому что совершить Евхаристию без храма практически невозможно. И центры ислама находились не в центре государства, а центр Православия находится в Москве. В итоге, главный удар богоборцев обрушился на Православную Церковь, как самую многочисленную религию, которая является основой государства.

– Проблема огромного количества неполных семей – это прямая причина и демографических проблем?

– Разумеется, одна из важнейших причин. Потому что у матери-одиночки редко когда двое, – чаще всего, у нее один ребенок.

У нас возник даже новый такой термин – «завести себе ребенка». Как завести себе кота, или попугая, или вшей. Обратите на это внимание: не «создать семью» – с человеком, которого любишь, и который любит тебя, – а «завести ребенка». Разумеется, такую мать не интересует, как этот ребенок будет жить, нравится ли ему расти без отца.

Понятие о нравственности полностью разрушено. Женщина стала доступнее, чем какой-нибудь дорогой напиток. Впервые в истории семейная нравственность мусульман превзошла нравственность крещеных людей (я не могу их назвать христианами). Потому что девочки-мусульманки – все девственницы.

И у нас еще совсем недавно, в 1945 году, все девочки были девственницами. Но все это целенаправленно разрушено: телевидением, так называемой литературой. Для современных русских особ женского пола девственность не представляет вообще никакой ценности, они теряют ее на перегонки, и в результате теряют семью.

Если женщины вернутся к исполнению седьмой заповеди – «Не прелюбодействуй» – тогда к каждой русской женщине выстроится очередь в двадцать мужчин, и она из них будут выбирать себе мужа. А при доступности женщины возникли такие чудовищные формы жизни, как гражданский брак, когда молодой или старый мужчина ей пользуется, а когда она надоест – меняет на более свеженькую. И женщина сама на это идет, ее же никто не насилует!

Если женщина вернется к соблюдению заповедей, то мужчина тут же, в этом же году, перестроит свое поведение. Поэтому святые отцы Церкви VI-VIII веков говорили: если женщина потеряет стыд, никто не спасется. Вот мы и приехали в эту эпоху.

– А материальные проблемы насколько важны для демографии?

– Вообще не важны. Мы живем в десять раз богаче, чем наши родители, скажем, в 30-е или 50-е годы. Например, видите, какой я огромный человек – больше 120-ти килограммов веса. А в детстве, первые десять лет своей жизни, я каждый день был голодный. Я же это помню.

Сейчас у меня трехкомнатная квартира, автомобиль, деревенский дом, я ем, что хочу, и одежды у меня столько, что я не сношу ее за остаток своей жизни. А в детстве у меня было одно пальто, которое я носил семь лет, и мать отворачивала рукава, чтобы было подлиннее, а когда этот процесс заканчивался, то перелицовывала на обратную сторону. Вот мы как жили.

А сейчас мы живем настолько богато, что десятки миллионов жаждут приехать в Россию и хоть что-то заработать себе на пропитание. Мы – процветающая страна. Так что о каких материальных проблемах говорить?

– Отец Димитрий, и последний вопрос: что каждый из нас может сделать в этой ситуации?

– Каждый из нас может завести семью, рожать детей, воспитывать их, кормить и учить вере.

А Церковь в целом должна просвещать, должна доносить до людей простые истины: если ты хочешь быть счастливым – ты должен создать счастливую семью и в ней жить. А благополучие семьи – это благополучие государства, потому что государство – организм, а семья – клетка этого организма. Если метаболизм нормальный в клетке – организм здоровый, метаболизм нарушен – мы все больные. И сейчас мы пока еще больноватые.