В декабре 2014 года, в рамках Рождественских чтений, Пензу посетил протоиерей Димитрий Смирнов – председатель Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства, известный проповедник, теле- и радиоведущий. Мы предлагаем вашему вниманию выдержки из его выступления перед участниками секции «Вопросы народосбережения в Пензенском крае».

Моя жизнь убедила меня: Богу угодно, чтобы человек был счастлив. И я понял, что это возможно только в том случае, если человек устроит свою семью, то есть он должен быть счастлив внутри нее.

Возьмем семью идеальную: муж любит жену, жена любит мужа, оба любят своих детей, а дети любят своих родителей. Мне недавно одна мама, у которой сыну 2,5 года, говорит: «Отец Димитрий, что делать? Он (сын) мне все время объясняется в любви! Обнимает, целует и говорит: мамочка, как я тебя люблю!» Я ей ответил: это – естественно: значит, он счастлив с тобой, всё нормально, так и должно быть. И вообще, американцы даже подсчитали, что ребенка нужно в течение суток поцеловать и обнять 17 раз: у него есть такая потребность.

Когда я прихожу в свой детский дом, первое, что там происходит, – меня малыши все облепляют, они на мне виснут, иногда заваливают на пол: они нуждаются вот в таком общении – не только словесном, но им хочется обнять близкого человека, хочется, чтобы их поцеловали, погладили по головке, приласкали именно чисто физически. Если тебя также любят не один, а восемь детей, то ты в восемь раз счастливее.

Но такое счастье не просто спускается на каком-то парашюте с неба. Его нужно выстрадать: каждого ребеночка нужно родить, а перед этим выносить, а потом вскормить, а потом еще дети с определенного возраста –лет с пяти – очень много едят, и надо на эту еду заработать. Это ж сколько папаше нужно вкалывать! Сразу почувствуешь, что он не просто работает, а вкалывает, действительно трудится, исполняя заповедь Божию: работает в поте лица, хлеб насущный добывая.

Это счастье, это как Царствие Небесное на земле, тоже нудится, и только употребляющие усилия восхищают его, как говорил Господь. Это касается не только духовной жизни. И действительно, духовная жизнь тоже связана с телом, иначе мы не делали бы при молитве поклонов и не строили храмов. Нет, это тоже всё нужно и важно. Душа находится в теле, и тело – это не просто футляр. Это очень просто доказать: берешь палец, кладешь на стол и бьешь по нему молотком. Пальцу больно, и у меня после этого два дня плохое настроение, а это – уже душевное состояние: душа также реагирует на эту физическую боль. Казалось бы, другая сфера, а на самом деле – нет.

Всё в человеке связано. Если человек проникается словом Божиим и начинает строить свою семью, как домашнюю Церковь, как сказано в Писании, то эти труды приносят большие плоды. И эти плоды – самая большая человеческая радость. Человек – существо творческое, для него очень важно, чтобы то, он делает, было бы не бессмысленно.

* * *

Я за свою жизнь основал три детских дома. У меня очень много всяких занятий, рабочий день примерно 16-18 часов, выходных нет, отдыхаю я только в отпуске. И вот из всех занятий я увидел, что мне общение с моими сиротками дает наибольшее счастье. Даже сейчас, я с вами сижу – и о них думаю. Накануне, перед тем, как уехать в Пензу, я к ним приехал, я с ними побыл, потому что знаю: нужно отъехать на несколько сот километров. Я о них беспокоюсь, постоянно думаю: вчера, перед тем как заснуть, я их всех вспомнил, и они мне – очень дорогие люди. Возраст их от 4 до 17 лет: как в семье, дети разного возраста.

* * *

До революции в России средняя семья имела восемь детей, но бывало и по двадцать детей. Из всех европейских народов русские были самые плодовитые, поэтому мы всех и побеждали. А сейчас мы – чрезвычайно старый народ: средний возраст русского человека – 40 лет, это вообще никуда не годится. Раньше, столетие назад, большинство в любом народе на земле составляли дети. Поэтому все народы были гораздо счастливее, ведь в семье, где вокруг одного ребенка концентрируется несколько взрослых – мама и папа, дедушка и бабушка, тетя и дядя – психологически не хватает детей. Кстати, именно поэтому все бабушки вмешиваются в семьи своих детей, им не хватает своих детей, ведь материнское русское сердце рассчитано на то, чтобы минимум десять детей воспитать, иначе оно не знает, куда деваться, оно мучается, страдает.

Мы с владыкой Серафимом, как священники, можем сказать, что многие женщины страдают и приходят в церковь, потому что они никому не нужны дома.

Очень много бед и несчастий – от малодетности. Люди сначала боятся рожать детей, а потом, в старости, они никому не нужны. В силу того, что женщина работает и большую часть жизни проводит на работе, а не со своими детьми, дети вырастают для нее чужими. Учащаются такие случаи, когда дети выгоняют родителей: в воскресенье к нам пришла одна пожилая женщина – она передала в дар свою квартиру сыну, он свою продал, переехал к ней, а ее саму выгнал. Бабка зажилась, она мешает, у него своя жизнь! Вот какие бывают случаи.

В древности такого вообще не бывало, ведь мать вынянчила, вскормила: представь себе мать, у которой пять детей, какая у нее будет работа – только их воспитывать, кормить, носы вытирать и, если она женщина интеллигентная, то чему-то еще и учить. То есть она для своих детей – всё! Это совершенно меняет характер семьи, систему, поэтому в многодетной семье старшие дети не боятся многодетности и помогают матери в организации дома.

Я приехал к одной маме, утешить ее: у нее шестеро детей, и ее бросил муж. Дети очень страдали целый год, а потом старшие маме сказали: «А нам без папы-то лучше». Потому что папа был такой маменькин сынок, истеричный, всё ему не так было, всё его раздражало, и он просто смылся.

Никто не говорит, что он плохой человек: просто он не выдержал. Он привык, что ему все в рот кладут, а здесь надо работать для детей. Когда еще было пятеро, он терпел, но когда появился шестой, то всё.

Так вот, я увидел, что в доме идеальный порядок, и говорю ей: «Ты же на работе! Кто это всё делает?» – «Дочка», – отвечает. Старшая дочка, двенадцать лет, идеально убрала трехкомнатную квартиру. Маме-то вообще ничего не надо делать, она только собрала попить чайку. И вот как Господь устраивает: сейчас она вообще замуж вышла. И у нас на приходе это уже второй случай.

Есть еще одна женщина, у нее семеро детей. Муж по этой же причине ушел. И тоже вот она с семью детьми вышла замуж. И такой муж хороший попался: и в храме поет, и в опере. И сама она – красавица, мимо не пройдешь, и дети все замечательные. Он в приданное еще и детей получил – шикарно устроился! Так что вот бывают такие интересные, сказочные истории.

* * *

Кстати, первый муж этой женщины у нас в храме сторожем работал. Раньше в России работал сторожем тот человек, который пришел с войны, у которого нет руки или ноги. К ноге он привязывал деревянную штуку, и одной рукой закрывал дверь. А сейчас здоровенные лбы работают сторожами! А больше они ничего и не могут, потому что они – маменькины сынки. Они могут только телевизор смотреть и ничего не сторожить: если двое хлопцев придут, такой «сторож» сразу ляжет на пол и скажет: «Дяденьки, простите!» А если ему пригрозят, он и милицию забудет вызвать.

От такого сторожа толку мало. Недавно наш новый староста удалил одного сторожа, который говорит: «Да я двадцать лет в храме работаю!» А староста отвечает: «Как же ты работаешь, если ты ночью спишь?» Ну как так можно за то, что человек спит, ему еще и деньги платить? А он этого не понимает.

* * *

Однажды в Архангельске я высказал такую мысль, что главным предметом в школе должен быть предмет «Семья», где нужно нашу молодежь с 6-7 класса начинать обучать основам семейной жизни, потому что у половины нет отцов, и очень многие просто не знают, что такое семья.

Надо хотя бы теоретически им это знание преподать, так же, как и теоретически преподать заповеди Божии, чтобы у каждого ребенка, верует он или нет, ходят его родители в церковь или нет, посещает он воскресную школу или нет, – должен быть урок, на котором он выучит наизусть заповеди, чтобы он крепко запомнил это, как и мы когда-то некоторые вещи учили в школе наизусть.

«Скажи-ка, дядя, ведь недаром Москва, спаленная пожаром, французу отдана…» – я уже пенсионер, а все-таки помню эти строки со школьной скамьи. Так же и здесь – учение о семье каждый школьник должен знать наизусть. Потому что, когда юная леди выходит замуж, у нее нет никакого опыта жизни. Мамы часто в это время уже теряют с дочерьми контакт, потому что этому предшествует пубертатный период, в который очень портятся отношения мамы с детьми и происходят непонимания. Если папа есть – это уже неплохо, но папы, как правило, на 99,9 процента никакого участия в воспитании детей не принимают, если даже они есть. Потому что наши мужчины, в подавляющем большинстве, являются маменькиными сынками, то есть они полностью находятся на обслуживании у собственной мамы. Только те, которые армию прошли или где-то послужили, что-то умеют делать сами.

Математика, физика, химия, биология, литература, физкультура – все второстепенно. Если ты хороший физкультурник – ты можешь быть несчастлив, если ты хороший математик – ты можешь быть несчастлив, если ты хороший физик, химик, биолог, литературовед – то ты можешь быть несчастлив, если у тебя семья ненормальная, полуразрушенная, если у тебя с детьми проблемы. Школа, по замыслу, готовит к взрослой жизни, – поэтому, прежде всего, школа должна готовить к семейной жизни. Поэтому главным предметом человека, чтобы он мог быть счастливым, должна стать «Семья».

Почему, говорят, раньше такого предмета не было? Да потому что были нормальные семьи. Сейчас же мы живем в постсоветскую эпоху, а коммунистическая власть ставила своей целью уничтожение семьи, и наполовину этого достигла.

Если бы советская власть просуществовала еще 70 лет, то с семьей в России было бы покончено. Задача была какая – существуют мужчина и женщина, которые производят на свет детей, а воспитывает их государство. Отсюда пошли и детские сады, которых в нашей стране, свободной от коммунистической идеологии, отчего-то не хватает: уже мамы заточены на то, чтобы родить и отдать, пусть тетя воспитывает, – а кого уж она воспитает, это неважно. Только потом уже ребенок с пятнадцати лет маму посылает так далеко, что она даже этих мест и порой не знает. Это же понятно: его воспитывают чужие люди, причем ты не знаешь их качества, их воцерковленности, и чего ты там от них ждешь, от бедных: по 30 человек в группе, попробуй их воспитай!

Говорят, в Англии, вообще, если школьный учитель проработал пять лет в школе, его уже, как свидетеля, в суд не вызывают, потому что считают, что он уже псих. Вот такое существует в Англии правило. Считается, что нервная система у учителя с пятилетним стажем уже разрушена.

Тем более, что такое у нас министерство образования? Это – миллионы женщин. А педагогика, вообще-то, дело мужское: нет в мире ни одного педагога с именем – женщины.

* * *

В силу того, что наши детки не видели и не слышали, что такое семья, какое представление у молодой леди 18-ти или 23-х лет о семье? Очень хорошее: это лимузин, кольца на капоте, кукла на радиаторе, белое платье, прическа, ногти, фата, стол и «папа с мамой, давайте деньги». Еще, да, я забыл самое главное: «Я его люблю», – тоже с вытаращенными глазами.

Понятно, что через месяц это все кончается. Он лежит и ее любит, и она лежит и его любит. А кто же в постель принесет кофе? Вот и первый конфликт. А почему? Потому что в кино-то видели, что там кофе приносят. И они думают, что брак – это кто-то приносит кофе. А потом еще пожил в браке, и начинают влюбляться: он – в горничную, она – в шофера. И начинается любовный не треугольник, а квадрат, а то и пятиугольник, а тут еще и папа подключается, и вообще не поймешь, кто и кого любит.

И потом, в результате молодая леди, 20-ти с небольшим лет, просто изломает свою жизнь. А как же любовь-то к детям, которых она зачала, когда лежала в кровати? Она же не оставит детей: не всякая отважится оставить их в роддоме или выкинуть на улицу! И начинается для бедной женщины вместо счастья, которого она ожидала от семейной жизни, каторга.

А задача правительства, на мой взгляд, и Церкви – сделать так, чтобы люди были счастливы. И достичь этого можно только просвещением. У нас никаких рычагов у Церкви нет, нет денег, но зато мы знаем, – «знаем как», говоря по-американски, «know-how», – и вот этому мы должны научить людей. Для этого в школе должен быть такой предмет, как «Семья», для этого его нужно разработать, нужно привести там такие аргументы, чтобы любой молодой человек мог понять, что это справедливо и правильно. А потом пройдет поколение, в котором вырастут счастливые люди, которые скажут: «Да, это было всё правильно – так же правильно, как тригонометрия, как астрономия, мы сами за свою жизнь убедились».

А если народ счастлив, он будет и за Родину умирать, отстаивать свое счастье. А если народ несчастлив, то чхать ему на всё: и на Родину, и на родственников, и на детей, и на родителей, и, вообще, на всё. Потому что он – унылый, ему не за что бороться.

Семья – драгоценность, но чтобы это понять, нужно это увидеть, нужно это почувствовать: ведь прежде, чем откусишь кусок халвы, ты не узнаешь, что это за вещь такая. Нельзя любить по вкусу то, чего никогда не пробовал. Поэтому свою семью нужно создавать на основе правильного Священного Писания, на основе житий угодников Божиих. У нас есть и покровители семьи, и есть примеры счастливых семей: даже среди нас, просто их осталось очень мало. Я бы даже сделал такой эксперимент: в любой аудитории попросил бы поднять руки тех, кто вырос в счастливой семье. Таких рук обычно мало.

* * *

Никогда не бывало у вас такого: идешь по лесу, видишь грибов поляну, и хочется всех тех, кто пришел с тобой, позвать и сказать: «Вот, смотрите, какая красота»? Так мне хотелось рассказать о своей семье. Потому что, несмотря на то, что внешние условия у нас были десять лет если и не голодали, то есть хотели всегда; первые десять лет моей жизни вообще прошли в бараке, где была одна кухня и сортир на 20 семей: это сейчас стараются сделать два или три сортира на одну квартиру. А тогда одним довольствовались, и если вспоминать, то просто ужас, как мы там жили. Но ведь жили, и были счастливы!

Я до сих пор и отца и мать вспоминаю с огромной любовью, с огромной благодарностью вспоминаю, что они для нас сделали. Потому что половина моих одноклассников уже давно умерли, причем умерли многие страшной смертью, а многие сидят в тюрьме. Понимаете я должен был эту участь разделить, и чудом от этого ушел, благодаря семье! Если семья нормальная, то дети никогда не будут наркоманами или алкоголиками: я спиртного вообще не пью ни капли, и как хорошо себя чувствую. И курить не буду: а зачем?

Ведь что заставляет ребенка в десять лет закуривать, когда это невкусно и противно? Он ищет счастья, потому что в семье этого нет. И в итоге, ребята ему говорят: «Давай, попробуй, и будет тебе нормально». Но это всё – искусственное, ненастоящее счастье, а потом за него приходит расплата. А за счастливую семью расплаты не бывает.

Отец умер 25 лет назад, мать 15, а я до сих пор хожу к ним могилу, на кладбище, и счастлив там. Молюсь о них, и мои братья все приходят молиться, и дети, и внуки, и правнуки. У младшего брата, ему 59 лет, сейчас уже будет правнук: в 60 лет он станет прадедом. Можете себе представить картину! Это – плоды рук отца с матерью и деда с бабкой, у которых тоже было, четверо детей.

* * *

Только семья нас спасет: и отдельно каждого, и весь народ, ну, и государство. Несмотря на то, что я занимался 15 лет военным отделом, тема семейной жизни меня всегда волновала. Поэтому, когда я попросил Святейшего Патриарха: нельзя ли меня освободить от военного отдела, и он спросил, чем я хочу заниматься, – я ответил: семьей. Я тридцать лет этим занимаюсь и считаю, что это – сейчас самое важное, что есть у нас в стране. И Святейший согласился, уже через месяц назначил меня на должность председателя Патриаршей комиссии по вопросам семьи, защиты материнства и детства. Я этому был очень рад, и со рвением, из последних сил взялся за это дело.

По своей первой профессии я – педагог. Для меня заниматься с детьми и выращивать из них людей – это самое интересное на свете дело. Всё интересно, и война тоже – я весь мир объездил, на всех базах НАТО бывал, на всех самолетах летал, на подводной лодке плавал, стрелял из всего, и до сих пор люблю стрелять из автомата и из пистолета. Но все-таки с детьми гораздо интереснее. Ну что автомат – железо, а ребенок – он тепленький, и каждые полчаса он новый, он другой.

С детьми вообще не соскучишься, только нам нужно их направлять по жизни, и вот эта селекция – это самое интересное на свете творчество. Если мы научим следующее поколение, то дети для нас будут не проклятьем. А ведь, как ни дико это звучит, но для многих семей дети – это уже проклятье, наибольшее количество людей приходит в храм с вопросом: «Что мне делать со своими детьми?» И я, как Антон Макаренко, говорю: «Да вы опоздали на 15 лет, что теперь сделаешь – попробуй 15-летний дуб вырвать руками, он уже 15 сантиметров в толщину, не получится!».

Воспитывать надо ребенка еще своего будущего, когда кто-то из мужчин на тебя положил глаз: ведь женщина всегда видит, что она чем-то заинтересовала мужчину, и вот с этого момента уже нужно заниматься воспитанием своих будущих детей – нужно на него посмотреть с той точки зрения, а что это будет за папа, – потому что если у меня детки будут хорошие, то я, как мама, буду счастлива, а если у меня дети вырастут уроды, как папа, то я буду самый несчастный человек на земле.

Я знаю, что такое женщина, у которой дети – наркоманы, алкоголики, воры. Это просто кошмар: когда они приходят, то у меня сердце болит. Что деточки делают со своими мамами – это просто ужас. И причина только в одном: неудачный брак. Это – самое главное дело на земле.

* * *

Второго мая я выдал свою дочку замуж, ей было 39 лет. Я ей всегда говорил: лучше ни за кого и никогда не выходить ни за какой замуж, чем выйти, как попало. И вы знаете, она вышла замуж за человека, которого мы долго изучали, и более прекрасного человека трудно себе даже представить.

Как будто он специально ее искал и ждал. Он из хорошей семьи. Он верующий, церковный человек, очень любит богослужения, и к нам в храм они часто приезжают. И ее спрашиваю: «Ну, Машуля, как ты?» Она говорит: «Пап, ты даже не представляешь, как он меня любит!» Раньше я был ее любимый мужчина, а теперь – он. Я ему говорю: «Верни дочь», а он смеется: «Ни за что!» Мы с ним тоже очень подружились.

Поэтому, во-первых, создавая семью, важно не спешить. Во-вторых, если у вас нормальные папы и мамы, – то с ними нужно посоветоваться, или с бабушкой, с дедушкой, или, если у вас есть священник, надо привести к нему свою будущую вторую половинку. Я всем своим невестам говорю: «Ты мне его приводи». Я поговорю с ними раз или два и потом про некоторых говорю – ни в коем случае, а про некоторых говорю – только через мой труп.

Потому что иногда приводят таких красавцев, которых живыми нужно закапывать уже сегодня.

Вот один случай. Он ухаживал целый год и закидывал удочку и моей дочке, но она не пошла на поводу у этих ухаживаний. А другая девушка была первая красавица. И на свадьбе он напился, как свинья. Я стал выяснять, почему это произошло, и оказалось, что он – алкоголик. Год этого никто не замечал: он так в нее влюбился, что терпел, но уже на свадьбе не вытерпел. Я ей сказал: «Разводись сегодня же», ведь по правилам Церкви, если человек скрыл свои психические заболевания, то брак считается недействительным, то есть венчание недействительно, а юридически брак надо расторгнуть. Она говорит: «Ну, он так меня любил, и я к нему привязалась». Я ей сказал: «Ну, смотри». Через полгода всё равно развелись.

Потому что жить было невозможно, алкоголизм – это тяжелое психическое заболевание. Во-первых, алкоголизм не бывает по чуть-чуть. Он все время растет, и приходит к такому положению, когда доходит чуть ли не до смертоубийства, или в одну сторону, или в другую. И, по правилам Церкви, если человек тяжелый алкоголик, любая жена, даже если она выходила когда-то замуж за трезвенника, имеет право на развод. Поэтому, если выходишь замуж за наркомана или алкоголика, то ты должна знать, кто он, и уже сознательно жизнь класть на то, чтобы помочь этому человеку.

Семья – это самое главное, ради нее можно жертвовать всем. Это – самое важное на свете. И в силу того, что я это в жизни понял, мне хотелось этими мыслями и с вами поделиться.