Анатолий Валентинович Лысов – быть может, единственный в Вятском крае реставратор старинных книг. Он за 24 года кропотливого труда переплел более 15 тысяч книг, обновил и отреставрировал сотни ценных изданий, в числе которых напрестольные Евангелия минувших эпох.

Оказавшись в мастерской Анатолия Валентиновича Лысова, будто попадаешь в машину времени. На полках стоят солидные книги в коже и бархате с медными застежками, уже побывав в руках мастера, эти книги снова отправятся в храм, и по ним будут совершаться Богослужения. Есть и другие изъеденные временем, с покромсанной бумагой, с «перебинтованным» переплетом – им повезло, они уже попали на «прием». Но сколько еще книг, уцелевших до сегодняшнего дня сквозь века, ждут своей очереди.

Анатолий Валентинович Лысов поведал нам, сотрудницам пресс-службы Вятской епархии, как он стал переплетчиком, потом реставратором и почему на полках преимущественно церковные книги.

- Откуда появляются переплетчики?

- Раньше каждый второй интеллигентный мужчина считал себя способным переплести свои книги, журналы, подборки. В столе у тестя я однажды нашел переплетную косточку («среднюю» так по размеру она называется у мастеров). Когда жена попросила меня сходить в переплетную мастерскую с журналами «Юность», я отшутился: «Сам переплету». При этом задумчиво смотрел на косточку и на полки с переплетенными тестем журналов. Так все и началось.

И вот однажды, совсем по другому поводу выйдя из дома, я увидел кооператив переплетчиков, после знакомства с которыми стал у них помощником – надомником. Объяснив мне азы: «Вот блок, вот крышка, получается книжка» - они повесили на меня все заказы от частников за 50% оплаты. Никогда я не делал в месяц столько книг! Вскоре кооператив распался: суровые 90-е не давали шансов такой профессии, каждый метр аренды надо было отрабатывать. Три месяца я руководил переплетным кружком в 58 школе. А в 1992-м уже официально устроился на работу переплетчиком в КГПИ, где учился тогда на 4 курсе филологического факультета.

- Как удавалось совместить учебу и работу?

Через полгода я перевелся на заочное отделение, полностью посвятив свое время работе. В январе 1995года пришла в мастерскую помощница Фокина Елена, тоже студентка филфака. За 13 лет совместной работы через нас прошли 363 кандидата и 66 докторов наук, которым переплели более 2,5 тысяч экземпляров диссертаций, делали все для администрации института, бухгалтерии, учебной части, богатейшей библиотеки. Профессия увлекла, работа с книгой пришлась по душе. Начатки филологического образования очень помогают в работе. Сколько бы ни был старателен человек, но если нет книжности в голове, это будет сухое ремесло. Поэтому ничто не бывает в жизни случайно, не проходит бесследно. Жаль, что условий для развития переплета в университете было все меньше, коммерциализация потребовала перехода к издательской деятельности. В 2008 году мне пришлось уйти.

- Где продолжили трудиться?

В 2009 году работал в библиотеке Герцена, где я значился как реставратор книжного переплета. Сначала был в шоке от количества бесценных и немощных книг, долго и трудно осваивал практически новую специальность – реставратор. Довелось побывать на стажировке в Санкт-Петербурге. Я очень благодарен библиотеке: Герценка была моим самым требовательным и трудным заказчиком, а именно от заказчика на прямую зависит мастерство. Теперь не боюсь никаких «страшных» книг, и они меня не боятся, открывая все свои болячки.

И вот уже 5 лет я снова тружусь над книгами только в своей мастерской. Это ответственно: нет ни плана, ни начальства, отрешись от всего внешнего и сделай ВЕЩЬ! Для того я и нужен здесь, в этом мире, на Вятке, чтобы переплетать.

- Получается, Вы реставрируете книги более двадцати лет… Много ли изданий Ваши руки обновили за это время?

- У меня есть специальные тетради регистрации, куда записываю все сделанные книги. Этих тетрадей уже пять с 1991 года. Всего на сегодняшний день (23 декабря 2014 года) учтено 15 857 книг. Старинных книг в этом списке немного, нет и альбомов, дипломных работ, архивных томов, тиражируемых книг – они все без номера. Записи эти для дела и для истории. Всегда можно отыскать заказчика, сколько ему переплел, какого цвета, формата. Связь с некоторыми людьми длится десятилетиями. Протоиерей Андрей Дудин - мой заказчик уже 21 год. В 2012 году библиотека имени Герцена проводила выставку «Православная книга», так почти все книги были «наши» с о. Андреем: собранные им, а отреставрированные мной за 20 лет. О. Андрей переживает за каждую книгу, сквозь века прошедшую, и заставляет меня иногда делать невозможное ради какого-нибудь издания ХVIIго века. Таково было «Учительное Евангелие» 1646 года. Его я назвал «Книгой года», потому что делал целый год.

- И сейчас на Вашем рабочем столе наблюдаем объемные церковные книги…

- Церковные книги действительно в данное время – один из основных видов моей работы. Больше всего заказов по реставрации церковных книг было в 90-е годы. В 1991 году начал переплетать напрестольные Евангелия. Возрождались храмы, книг не хватало, службы совершали по дореволюционным изданиям. В каждом храме города обязательно найдется отреставрированное мною Евангелие или Апостол, а также Минеи, требники – и этих книг в церквах тогда было недостаточно. Сейчас уже другой поток: ранее реставрированные мною книги меняют бархат, получают утерянные застежки. Здесь и новые Евангелия 2000х годов, их тоже нужно чинить и обслуживать.

- А сейчас как часто к Вам обращаются с подобными заказами?

- Батюшки заказывают служебники в кожаном переплете, требники, везут с дальних приходов напрестольные Евангелия и Апостолы. Особенно много с нашей западной епархии. Владыка Паисий и сам является моим заказчиком. Отец Роман Заяц, настоятель Благовещенского храма г. Лальска, привозит уникальные книги. Большевики ободрали серебряный оклад весом 17 фунтов (около 7 кг) с Евангелия 1706 года и сдали его в музей, а книгу не тронули. О. Роман привез ее ко мне. Сейчас книга в новом кожаном переплете с застежками находится в Музее древностей епархии в г.Яранске, а родной серебряный оклад так и остался в музее г.Лальска.

- А были еще необычные заказы?

- Да, был один из ряда вон. Как раз в безвременье «вороне Бог послал» заказ на тысячу экземпляров старинного переплета цельно-книжного. Этот заказ я из клюва чуть не уронил: отказывался 2 месяца. Казалось невозможным в комнатных условиях, одному, не имея опыта такой работы сделать около тысячи копий книги А. В. Суворова «Наука побеждать» 1809 года. Уговорила меня директор издательства «Буквица» Павлова Эмма Леонидовна. Печатали и шили блоки в типографии. Я их формировал, круглил и одевал. 144 шкуры итальянской кожи раскроил, бумага немецкая хлопковая, капталы самодельные. Тиснили корки в пединституте, а загибал, клеил, шерфовал кожу сам. 10 месяцев ушло. Бесценный опыт! Шутил потом, что научился легко и правильно загибать кожаные уголки только на 9й сотне. А если бы было 800? Так бы и не доучился. Это было коллекционное факсимильное издание. Не для продажи. Неизвестный меценат остался доволен вятским переплетом.

- Каждая ли старинная книга считается раритетом?

- Ценность книги относительна. Молитвослов, Евангелие, Псалтирь начала ХХ века в «плохом состоянии» не представляют никакой ценности для постороннего человека – хозяина антикварной лавки. А вот для воцерковленных внуков и правнуков – фамильная реликвия, которую принесут ко мне и бережно потом хранят. Сам никогда не покупаю книги в антикварных магазинах, чтобы восстановить и продать с выгодой. Вложенный в них труд не окупится. Рынок старинных книг в нашем городе совсем не развит.

По библиотечным правилам: историческую ценность имеет книга, вышедшая до 1831 года. Она не подлежит списанию. Даже если ее наполовину съела моль, все равно будет храниться. А вообще антикварными считаются книги, изданные до 1961 года. Часто без реставрации с точки зрения материальной - грош им цена. Но ведь есть у книги и другая ценность!

- Вы, наверное, имеете в виду содержание… Для кого сегодня тексты давно изданных книг могут представлять особую ценность?

- По роду своей деятельности общаюсь с истинными ценителями старинных книг. Таковыми являются, например, многие батюшки, для них Церковная книга, по которой совершаются Богослужения – это святое.

Но среди моих заказчиков есть особенный ценитель книг, в том числе, и православных вятских, светский человек - директор школы, учитель истории, Валерий Анатольевич Журавлев. Он вышел на меня в тяжелое лето 2010 года через книги Герценки, заметив на форзацах переплета мой логотип. Дома у Валерия Анатольевича исключительное собрание старообрядческих книг, изданных в дореволюционное время в с. Тушка Лукой Гребневым. Журавлев собрал почти всю старообрядческую литературу, изданную в Вятском регионе. Практически все они были мною отреставрированы. Эти книги – культурное достояние нашего края: Лука Гребнев был настоящий мастер книжного дела, не уступал ни в чем столичным издателям. Однако, как известно, с приходом советской власти, и типографию Гребнева, и церковные книги ожидала печальная участь. Не сохранялись книги Гребнева и Православной Церковью, поскольку это старообрядческая литература. Валерий Анатольевич как ценитель вятской истории, книжной культуры региона приобретал наши книги иногда в Сибири и на Дальнем Востоке. Журавлев не жалеет ресурсов на приобретение и реставрацию этих книг, сам он не раз замечал: это единственное что мы можем сделать для сохранения нашей культуры.

- Среди обновленных в бархатных обложках книг на полках наблюдаем и полуразвалившиеся издания… Анатолий Валентинович, эти книги Вы, наверное, еще только собираетесь реставрировать?

- Как видите, плесень, грибок, насекомые сгрызают книгу. Они заразны, может перейти на другую (бережно раскрыв старое издание, грустно качает головой мастер… - авт.).

- А этой книге можно дать новую жизнь?

- Заставят. Отец Андрей Дудин заставит… Теперь у меня яд из Петербурга есть – метатин. Обработаю им поврежденные листы. Некоторые потом наращиваю специальной бумагой, дублирую – пропитываю специальным составом. Обрезать блок реставратору нельзя! Закончив лечить блок – тело книги, переплет – одежду – сделаю уже с удовольствием. Я к каждой книге отношусь, как к человеку, и лечу ее, как доктор. А одеваю как частный портной: нигде не жмет, не топорщится. Чтобы в красивом переплете и жить, и дышать книге было легко.

- Кожа, бархат, цвет – как ориентируетесь в выборе дизайна обложки при реставрации книги?

- Иногда заказчик выражает пожелания. Порой бываю с ними не согласен. Кто-то предпочитает исключительно кожу, другие любят яркий бархат, если уместно для книги. Но чаще всего мне доверяют: что рекомендую, на то и соглашаются.

- Себе не оставляете книги на память? Наверное, пока трудитесь над какой-либо книгой, душа прикипает и расставаться жаль…

- Иногда фотографирую книгу на память. Вручая хозяину готовую книгу, вместе радуемся, делимся впечатлениями. И книга ушла. Опыт, записи остаются, каждая книга что-то добавляет к навыкам, облегчает работу над следующей. Остался экземпляр Суворова – пред тиражный. Есть немного своих книг. Например, коллекция любимой газеты «Вера». С 1992 года ее выписываю, читаю, переплел все собрания с этого времени по годам. Есть и духовные книги для домашнего чтения по несколько штук у всей семьи. Есть несколько «выставочных» книг для заказчиков, чтобы не на пальцах объяснить, что хочу сделать. Я не собиратель, я доктор и с книгами расстаюсь легко.

- Много ли инструментов требуется для работы реставратора книжного переплета? Есть в мастерской какие-то специальные механизмы, уникальный для этого дела инвентарь?

- Для начинающего любителя требуется немного: нож, ножницы, скальпель, металлическая линейка, переплетная косточка, 2-3 пресса. Есть много пособий по переплету, интернет. Но лучше учиться в мастерской, так как теоретические знания некуда приложить. Практика – лучший учитель.

У меня в арсенале целая коллекция прессов. Однако самый часто применимый пресс – универсальный – применяется при реставрации книг большого формата, сюда, например, подходит и Евангелие. Нужен еще и, конечно, станок – струбцина. У меня есть станки и старого производства, и усовершенствованные. Стоит отметить, что старая струбцина ничуть не хуже проявляет себя в работе, нежели модернизированные станки.

- А можно нам понаблюдать сам процесс ремесла реставратора?

- Времени интервью не хватит нам. На несложную книгу уходит день. Но могу кое-что показать…

…Анатолий Валентинович с готовностью решил нам продемонстрировать чудо преображения книг. Показывая разные этапы работы на разных книгах. Трудно воспроизвести точными словами все увиденное нами человеку, не знакомому с этим мастерством. Однако на наших глазах реставратор ловко показал основные моменты в замене старого переплета на новый: убрал иструхлявленный картон, очистил скелет книги, снял кожу, обточил со всех сторон, приклеил обложку, обновил кожу специальной смазкой. Продемонстрировал прием тиснения – нанес на кожаную обложку название золочеными буквами. И заиграло издание в руках мастера новенькой обложкой – хоть на подарок бери!

- Есть ли еще мастера книжного переплета на Вятке? (Беседа продолжается за чашкой чая…)

- В библиотеках, небольших издательствах и типографиях есть мастера переплета, как правило, это женщины-переплетчицы. Не всю продукцию можно запустить на линию. А мастеров я не встречал, и ни от кого про них не слышал. Было как-то, я не брал книгу в работу и, сделав несколько кругов по городу, она возвращалась ко мне. Сам я тоскую, как Робинзон. Если встретите, подскажите - буду рад знакомству, всегда есть чем поделиться.

Однажды у нас в гостях, правда, был интересный гость: реставратор книжного переплета из библиотеки имени Ленина г. Москвы Владимир Борисович Белоглазов. Хобби у него такое: ездить по стране и составлять реестр переплетчиков. Был в моей мастерской и писатель Владимир Крупин. Помнится, ему здесь понравилось, но, оглядывая мастерскую, православный писатель покачал головой, мол, икон все-таки мало, можно и побольше…

- И все же, судя по всему, Вы человек верующий… Как Вы пришли к вере, что подвигло Вас прийти в Церковь?

- Захотели мы сына крестить. 90-е годы. Я подумал: дело хорошее, возражения какие могут быть? Никаких. Значит, надо. Но интересно, что жена крестилась с первым сыном, а я - со вторым. Конечно, я не был никогда борцом с религией, будучи продвинутым студентом-филологом даже Библию прочитал на первом курсе… Но, скорее, из любопытства. Но когда решил креститься, то постарался подойти к этому ответственно: должен же узнать веру, которую собираюсь принимать при Святом Крещении. Купил в книжном магазине Закон Божий и стал его читать. И особенно главы о Страстях Христовых, благодатном огне, святой плащанице запали в душу, затронули сердце… При этом ум, аналитический, въедливый говорит: если это правда, почему я не христианин тогда? Если это не мифология, не легенды – эта исполосованная бичами спина Христа – через плащаницу видно, синяки и шрамы на лице – если все это правда и настоящее, если все это Сын Божий претерпел за наши грехи – то я сказал себе: какое ты право имеешь не быть христианином? Если Он за тебя умер… Была такая вспышка… И я сразу из филолога превратился в человека верующего, и крестился уже не потому что это модно или хорошо, а по убеждению, осознанно.

Потом мы стали ходить в храм Иоанна Предтечи. Стали водить к Причастию своих детей. И это стал наш родной храм. И в это же время как переплетчик стал уже профессионально сотрудничать с разными приходами епархии.

Сейчас моя мастерская в просторном дворе Знаменского храма, на улице Свободы, 70. Приходите, кому интересно и необходимо, с 9.30 до 19.30. Можно договориться о встрече по телефону: 89630005209.

Спасибо за беседу!

Лада Баева. Фото Александры Алиевой
и из архива Анатолия Лысова