Иерей Андрей Замятин: «Я не представляю свою жизнь без Бога»

На вопросы руководителя пресс-службы Курганской епархии Татьяны Маковеевой отвечает настоятель храма святого великомученика и целителя Пантелеймона города Кургана иерей Андрей Замятин.

Интервью опубликовано в майском номере газеты «Православное Зауралье» под рубрикой «Епархия в лицах».

— Отец Андрей, расскажите о себе.

— Я родился  в городе Кургане, учился в школе-девятилетке  № 14. Окончив её, поступил в Курганский строительный техникум, но на третьем курсе понял, что это – не моё. Не стал терять время,  бросил техникум и поступил в КГУ.

В университете выбрал психологию, потому что нарастал внутренний душевный конфликт – зачем я живу, в чём смысл моей жизни,  почему у меня болит душа, как разобраться со своими страхами и переживаниями, где найти ответы, на что или на кого опереться? А психология как раз наука о душе. Была уверенность, что, как только я начну учиться, то разберусь в себе и смогу помогать другим людям.

На первом курсе с жадностью набросился на литературу по психологии, считая, что вот-вот найду ответы на все, как говорил Достоевский, «проклятые вопросы». Дошёл чуть ли не до оккультизма, а покоя-то нет!  Только доля правды, а того, что я ищу, не было.

На занятия я ездил из Мало-Чаусово до остановки «Кинотеатр «Россия» и шел в университет по улице Володарского мимо Александро-Невского храма. И однажды почувствовал внутреннюю потребность зайти туда.

Вера в Бога у меня была с детства, хотя в семье о Боге ничего не говорилось, родители были неверующими  — обычные советские люди из рабочего класса. Но иконка в доме была, мама её купила, скорее всего, на всякий случай. А я ещё маленьким почувствовал, что Господь есть, что с ним можно разговаривать, и Он слышит. Я помню, как  просил Его, чтобы мама вернулась с работы, чтобы с ней ничего не случилось – она работала контролёром, проверяла электросчётчики в домах, записывала показания, искала нарушителей. А это были «лихие 90-е», и с ней чего только ни происходило – набрасывались с топором, закрывали в погребе, травили собаками. И зная про это, я молился,  просил за маму и обещал Ему – пусть мама вернётся, а я тебе за это прочитаю «Молитвослов» (тоже случайно купленный на рынке). И только я помолюсь, как открывалась калитка и приходила мама!

Крещён я был в детстве – страха ради смертного, я был не совсем здоровым младенцем, и врачи сказали маме: «Вы его окрестите, он хоть крещёным умрёт». И меня крестил в Смолино священник Григорий Пономарёв в 1985 году.

Так что у меня был детский опыт, который в подростковом возрасте стёрся из памяти, а вернулся на первом курсе института. И я стал утром перед учебой заходить в храм, и выходить оттуда с чувством – вот где покой, как будто домой зашел, здесь есть тот, кто тебя любит, кому ты нужен. Я ничего не знал – ни молитв, ни церковных правил, я просто стоял какое-то время, и мне становилось  хорошо!

Так я стал заходить в храм – постою, мне легче, спадает всякое напряжение, и  иду учиться. После обеда, отучившись, на обратном пути снова захожу – постою, помолюсь по-своему, и еду домой. А потом в один из дней  увидел на храме объявление «Требуется ночной сторож». Подумал —  надо попроситься, вдруг меня возьмут?  Попросился, и тогдашний ключарь храма Аристарх Егошин, спросив, верующий ли я, где учусь, согласился меня взять.  Для меня это было просто счастье!

Особенно запомнилась моя первая ночь. Не передать мои ощущения – я в храме!  На ночь двери  закрывали, и мы были внутри – мой напарник-старичок в комнатке, а я в самом храме.  Сторожил ночами 2,5 года,  весь второй и третий курс. Это было моё церковное детство.

Стал знакомиться с церковными людьми, приобщаться, читать литературу. Просто зачитывался! Я и до этого любил читать, а тут – источник воды живой, ответы, которые я давно искал. Читал запоем, Меня все знали, поэтому оставляли ключи от книжного киоска, разрешали брать книги, а утром класть их на место.  И я читал  почти по всей ночи.  Подружился в храме со своим ровесником – будущим отцом Александром Ржанниковым, который сейчас служит в Порт-Артурском храме. Он предложил мне  сходить в новый храм святителя Луки, открывшийся при госпитале ветеранов войн. Настоятелем там был отец Максим Мажов, он пригласил меня помогать в алтарь.

Я одновременно учился в вузе, сторожил в Александро-Невском храме и участвовал в церковной жизни прихода св. Луки. Я попал в удивительную атмосферу! Отцу Максиму удалось сплотить вокруг себя общину, куда меня приняли с любовью.  Было по-семейному уютно, в воскресенье служили литургию, потом садились за стол и часами ещё общались. Всё делали вместе, обсуждали все проблемы. Этой жизнью я жил до окончания университета.

— А в университете знали, что вы связаны с Церковью?

— Да. И отнеслись к этому очень хорошо. На третьем курсе я написал курсовую работу по православной психологии. А темой дипломной работы у меня была «Особенности межличностных отношений у православных христиан». Руководителем был Сергей Витальевич Духновский, мы с ним очень сдружились.

В храме при госпитале я пробыл до окончания университета, а потом встал вопрос о службе в армии. У меня и мысли не было избежать этого. Но по состоянию здоровья я оказался ограниченно годен и не был призван. Сразу же после этого стал в Александро-Невском соборе алтарником и иподьяконом. А ещё немного сторожил, когда сторожей не хватало.

Со своей будущей женой Надеждой познакомился в госпитальном храме.  Через год, в 2008-м, мы поженились.

— То есть, она выходила замуж,  уже зная, что будет матушкой?

— Да. Мы были молодые, неопытные, не представляли ожидавших нас трудностей, испытаний. Оглядываясь назад, понимаю, что всё у нас свершилось чудом.  Супруга училась в Курганском педагогическом колледже, сейчас воспитывает наших дочерей, является сестрой милосердия Порт-Артурского храма, ещё работает воспитателем в первом классе православной школы.  У нас три дочери.

Мы по-прежнему живём в Мало-Чаусово, родительский дом поделили на две половины и пристроили по кухне себе и родителям. Так и живём уже 12 лет – большой семьёй, дружно. Хоть и рядом, но не вместе, друг другу не мешаем, а помогаем, они нам, мы им, и все довольны.

— Как родители  отнеслись к вашему воцерковлению?

— Вначале с одобрением принимали то, что я хожу на службы в Смолино. Но когда они увидели, что я собираюсь связать жизнь с Церковью, встревожились, стали отговаривать. Им было страшно за меня и неудобно перед знакомыми за то, что сын идёт в попы. Но этот период был недолгий. Спасибо их мудрости, выдержки и терпению, они с уважением отнеслись к моему выбору, и я им очень благодарен. А сейчас у них гордость за меня, радость и благодарность.

— Как дальше складывалась ваша судьба?

— При владыке Константине я 2,5 года был алтарником и иподьяконом.  С ним мы объехали всю епархию, а она тогда была большая – вся Курганская область.  Я побывал во всех приходах, и очень благодарен этой школе. Мне было дано посмотреть, как священники служат, как и чем живут.

В 2010 году владыка Константин рукоположил меня в диаконы, и я прослужил в этом сане до сентября 2011 года. А 11 сентября владыка Константин в храме в Смолино рукоположил меня в священники. Удивительно: в Смолино меня крестили, здесь я впервые по-настоящему принял участие в богослужении, исповедовался и причастился, в Смолино венчался, и здесь меня рукоположили в священники. Это мой родной храм.

А 12 сентября был престольный праздник Александра Невского, и о Владимир Лобов предложил мне самостоятельно совершить проскомидию и всё приготовить к Литургии. Пришёл очень рано, облачился в священнические одежды, встал к жертвеннику, и меня охватил страх, потекли слёзы, я почувствовал огромную ответственность. Появилась мысль – пока никого нет, никто меня не видит, всё сниму и убегу. Я ощутил свою человеческую немощь, что сам по себе ничего не представляю, что всё, что я буду делать – это Господь будет делать через меня.

А потом постепенно  мне стало легче, чувство тяжести стало отступать. Пришло осознание, что всё делает Господь, но никак не я.

Я прошёл здесь «сорокоуст» — 40 дней служения, практики. Страстно мечтал, чтобы меня в какой-нибудь храм настоятелем направили  — я уже наслужился в соборе, хотелось самостоятельности. При этом опыта служения не было, и возраст ещё молодой – 27 лет, но очень хотелось. Даже пытался проситься у владыки, и он вроде, обещал – то в Далматово, то в Лебяжье, но всё заканчивалось только разговорами, и я опять служил в соборе.

Мне было поначалу обидно, но когда владыка, которого в 2015 году перевели в Карелию, спросил, по-прежнему ли я хочу куда-нибудь переехать, я искренне ответил, что уже никуда не хочу, мне здесь очень хорошо. Нет административной ответственности, служу на всём готовом, молюсь, причащаюсь, проповедую – больше мне ничего не надо!  Я за это время ко всем привык и ко мне все привыкли, мне здесь хорошо. Теперь-то я понимаю, что для меня, не имевшего опыта, было бы больше вреда, чем пользы.  Это тоже промысел Божий, что я прослужил 8,5 лет в соборе. И желание куда-то переходить ушло.

Но, как говорится,  начальству виднее –  в декабре 2019 года владыка Даниил издал указ о моём назначении настоятелем Пантелеймановского храма города Кургана.

17 декабря издали указ, а 18 я уже служил всенощную. Мне было очень страшно. Я не знал, с чего начать, Мне вообще очень тяжело даётся всё новое. И снова возникли мысли – неужели так всегда будет? Сразу столько всего навалилось, я не знал, за что схватиться. Надо переоформлять документы, надо решать вопросы по храму, все звонят, всем что-то нужно. Это длилось остаток декабря, весь январь и февраль – пока мы не сделали в храме ремонт. Стало потихоньку легчать, и сейчас всё хорошо, слава Богу! Я адаптировался, и теперь уже не страшно.

— При этом вам достался не самый плохой храм!

— Да. Там всё прекрасно. Люди меня встретили с любовью, все прихожане – очень хорошие. Мы сейчас стараемся приход сохранить и приумножить, чтобы в приходе была хорошая атмосфера, где во главе сам Господь. Надо выстроить приходскую жизнь на христианских началах.

В феврале мы решили побелить в храме – своими силами, всей своей небольшой общиной. Каким-то чудом, все вместе, до карантинных мер,  мы сделали ремонт за полторы недели.  Ремонт всех сплотил и меня ввёл в общину – я ведь был чужой человек, ко мне относились с опасением. А совместная работа нас сблизила, сдружила. И когда ремонт закончился, стало грустно:  то были целыми днями вместе, работали, отдыхали, кушали, а потом – раз, и всё кончилось!

— Кто ваши  главные помощники? 

— Я в храме не единственный священник. Есть ещё отец Михаил Ширяев – очень мудрый, умный человек, мне с ним рядом очень хорошо. Его любят люди, многие идут к нему на исповедь. Ещё у меня есть диакон – отец Владимир Коробицин, он помимо богослужебной деятельности много сил отдаёт детской воскресной школе. Есть староста, у которого золотые руки. Это Андрей Александрович Бердюгин. Мы им очень дорожим, он всё может починить. При храме работы море, и он потихоньку всё делает.

Цветники – отдельная тема. Это заслуга наших бабушек, некоторым уже за 80 лет. Они даже во время карантина вечерком, в масках приходили и работали. Благодаря им вокруг храма такая красота, райский уголок.

—  Расскажите про Библейские курсы при храме.

— У меня всегда было желание, чтобы общение с людьми не ограничивалось богослужением, а были ещё внеслужебные встречи. На епархиальных катехизаторских курсах  я уже несколько лет преподаю Библейскую христианскую психологию. И мне захотелось, чтобы и в приходе у нас тоже были библейские встречи. Но, к сожалению, мы успели провести 4 занятия, а дальше – коронавирус помешал. Когда всё пройдёт, мы обязательно их возродим.

Когда владыка Константин меня рукоположил, то в своей проповеди он сказал, что священник – это пятое Евангелие, потому что его наипервейшая обязанность — быть проповедником слова Божия. Я это запомнил. Умеешь ты или нет, стесняешься ли – но ты должен проповедовать. Я очень стеснительный человек. У меня был комплекс зажатости и страх  выступлений перед аудиторией. Но я знаю, что должен учиться говорить людям о Боге, проповедовать, рассказывать о Священном Писании, истолковывать его. И проповеди, и занятия мне даются сложно, это 90 % подготовки. Если не приготовлюсь – ничего не получится. Это, конечно, дополнительная нагрузка, но она мне нравится.  И мне самому это надо даже больше, чем людям.

— Что самое трудное в вашем служении? 

— Оставаться священником всегда, а не только в храме.  Это трудно для любого верующего, не только для священника – остаться верным Богу.  Каждый знает, как трудно справиться с собой, со своими грехами и страстями.  Можно все сделать внешне красиво, картинка будет идеальная. Но какой ты внутри,  не знает никто, кроме тебя и Бога. Эта трудная борьба длится всю жизнь.

Трудно, что на меня всегда смотрят люди, они ждут от меня примера, а я им ничего не могу дать. Мне понравились слова протоиерея Максима Первозванского:  «Ко мне приходят люди и ждут от меня слов любви, утешения, поддержки, участия, сопереживания. А мне нечего им дать. Но Бог берёт меня и любит этих людей мной. Не я сам, а Бог!»

— Вы молодой человек, молодой священник. Но вам приходится исповедовать людей старше вас в 2-3 раза, причём в страшных грехах. Как вам удаётся избегать процесса душевного выгорания?

— По-человечески устаёшь, когда на исповеди много людей, когда не хватает времени уделить время каждому. Но опять же, «Господь берёт тебя и любит их тобой». Апостол Павел говорит «С плачущим плачь, с радующимся – радуйся!». Я просто сочувствую, сострадаю, молюсь с этим человеком, даю ему понять, что он мне не безразличен. Самое главное – не оттолкнуть его, не стать преградой между ним и Богом. А что касается тяжелых грехов, то ничего нового нет под солнцем.  Не обязательно самому всё испытать и до дна упасть, чтобы разбираться в человеке.

— Как предпочитаете отдыхать?

— Я с детства очень люблю природу, приучен к лесу, к сбору грибов и ягод. Люблю рыбалку. Природа – это храм Божий.  При любой возможности стараюсь свозить на природу семью. Но когда это не удается,  сажусь на велосипед и в одиночку проезжаю километров 40-50. Это мой отдых. Возвращаюсь уже другим человеком. В обычной жизни не хватает физической нагрузки, я понимаю, что себя нельзя запускать, надо следить за своим здоровьем. Не хочется быть больным священником и отцом семейства. Надо вести здоровый образ жизни и обязательно находить время для занятий физкультурой – делать зарядку утром, бегать, ездить на велосипеде. Сначала мне было тяжело, а сейчас я не представляю, как без этого люди живут?

— Любовь к чтению осталась? Если у вас бывает свободное время, что предпочитаете читать?

— Я продолжаю учиться на заочном отделении Екатеринбургской семинарии. Учёба затянулась, потому что сначала серьёзно заболела супруга, потом старшая дочь, потом я получил травму руки. А предпочитаю перечитывать русскую классику, она мне очень нравится. Сейчас пишу курсовую по Ф.М. Достоевскому.  Когда я его читал в школе, в техникуме, то был другим человеком,  не всё воспринимал. Наверное, зря его преподают так рано, не понимают дети Достоевского, и это у них отбивает на всю жизнь желание его читать. А вот в 30 лет всё совсем по-другому воспринимаешь. Это же просто чудо!

Мне очень правится Виктор Астафьев, Валентин Распутин, Гоголь, Чехов – некоторые их произведения я перечитываю по нескольку раз.  Ну и, конечно, христианская литература. На первом месте – Священное Писание, его толкование Святыми Отцами. Это как хлеб, этого нельзя читать много, но и нельзя даже дня без него обойтись.

— Вам нынче исполняется 36 лет, а с православием вы уже более 15 лет. Не возникало у вас мысли, что надо было жизнь по-другому построить, не быть священником?

— Я себе иногда задаю  вопрос — кем бы я мог стать? Но не могу себе представить что-то другое, кроме священника.  Кризисы  веры  были – это нормально, без внутренних трагедий невозможно взросление  христианина. Был неофитский период, когда захватывает восторг, эйфория, но потом были и тяжелые внутренние разочарования.

Я не представляю свою жизнь без Бога. Господь на первом месте.  Другое дело, что быть верующим человеком нелегко.  Это тяжелый  труд. Понимаешь, что ты не можешь без Него, но тебя всё время тянет не туда, мучают  какие-то внутренние противоречия. Хочется их изжить, чтобы вся жизнь была прожита не зря, чтобы внешние и внутренние труды были не напрасны. Конечно, всё будет хорошо, ведь мы же с Богом! Надо Ему доверять, признавать свои слабости, и Господь всё управит. Я в это верю. Сердце уже ранено любовью ко Христу, и от этого никуда не уйдёшь.

— Отец Андрей, есть идеал священника,  которому вы  хотели бы подражать?

— Нет. Идеальных людей, в том числе священников, нет.  Всем очень трудно. Есть замечательные люди, которых я люблю, у которых чему-то учусь, их мысли созвучны с моими. Они для меня пример. А идеал – это Христос.

Беседовала Татьяна Маковеева.